Nec plus ultra//Just close your lips, shut your tongue! (c)
В предыдущих сериях: Части 1-2 , части 3-4, части 5-6
Название: Дорога без возврата
Автор: ~Bluebell~
Категория: слэш с элементами гета
Персонажи: Оливер Вуд/Перси Уизли, а также семья Вуд, близнецы Уизли, Маркус Флинт, ОМП, ОЖП
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, ангст, hurt/comfort, мистика
Размер: миди (макси?)
Размещение: только с разрешения автора
Краткое содержание: Рассказ о взрослении, об ответственности, силе духа и принятии непростых решений. О дружбе таких разных и похожих одновременно людей. О любви, рождающейся из дружбы, любви невысказанной, но счастливой. И совсем немного – о магии.
Часть 7. VII курс: сентябрь-октябрьРука об руку, мы преодолеем всё.
— Ты понимаешь, что происходит? — вполголоса спросил Оливера Перси, сидя за обеденным столом в Большом Зале. — Я — нет.
Оливер только покачал головой. Ситуация действительно была довольно мутная. Но, оглядевшись по сторонам, этого почему-то не ощущалось. Беззаботные первокурсники, только что прошедшие распределение, уже, видимо, успели забыть о произошедшем в поезде, и радостно галдели. Второкурсники занимались тем же, иногда поглядывая на «первашей» чуть свысока — ещё бы, теперь они не абы кто, чуть ли не старожилы! Те, что постарше, тоже болтали о чём-то своём. Ни подавленности, ни даже тени озабоченности.
Можно было, конечно, сделать вид, что ничего не происходит, всё нормально, а дементоры — просто часть пейзажа, но…
Но капитан не любил притворяться. И не любил, когда оставались какие-нибудь «но».
— Для начала: что мы знаем? — произнес затем он. — Эти милашки в капюшонах будут охранять нас от беглого преступника, так? День, месяц, возможно, даже до лета — пока не поймают.
— Их прислало Министерство, — кивнул Перси. — И их можно было бы счесть необходимым злом, если бы не то, что случилось в поезде.
— По сути, они просто выполняли свою работу, — заметил Оливер.
— Да, но мы были застигнуты врасплох! И большая удача, что этот новый профессор — Перси мельком оглянулся на стол преподавателей, — смог с ними справиться. Должно быть, он действительно профессионал. Наконец-то…
— Вот только он был один, — заметил капитан.
— Нам опять же повезло, — кивнул Перси. — А если бы дементоры напали бы на кого-нибудь в другом купе? Если бы они заинтересовались не Поттером?
Представлять такое решительно не хотелось.
— И я уже не говорю о том, что Рон был в одном купе с Гарри, — продолжил он, вздохнув.
— Нам всем очень повезло, в общем, — подытожил Оливер. — Но не факт, что будет везти весь год.
Какое-то время оба молчали, опустив головы каждый в свою тарелку.
— Какое, однако, интересное совпадение получается, — усмехнувшись, так же вполголоса продолжил Перси. — Дементоры атаковали не кого-нибудь, а именно Поттера, причём именно в одном с ним купе ехал этот новый преподаватель.
— Действительно, — задумчиво согласился Оливер. — Думаешь, от нас опять что-то скрывают?
— «Что-то скрывают» было в прошлом году, а сейчас откровенно «темнят». Сдается мне, мы и половины о происходящем не знаем. И Поттера мне искренне жаль.
— Да уж. Возможно, нам лучше и не знать этой правды.
— Возможно.
Оливер огляделся еще раз. Всё тот же шум, вся та же радость.
— В любом случае, нам нужно собраться. В субботу, на том же месте, — подытожил он. — Надо будет сообщить всем нашим.
Тем более что до субботы предстоял урок ЗОТИ. Хороший повод составить мнение о новом профессоре и о том, изменится ли программа ввиду новых…обстоятельств.
Вечером того же дня, когда Перси наконец разместил первокурсников — и заодно отыскал двух «потеряшек», убежавших исследовать Хогвартс, а Оливер вернулся с капитанского собрания, они наконец встретились в своей комнате. Вуд при первой же возможности, с разбегу, рухнул на кровать, раскинул руки и пару минут тупо смотрел в потолок.
— Слишком много для одного дня, — наконец произнёс он. С соседней кровати донеслось глухое «угу».
Оливер повернул голову на звук. Перси тоже лежал на своей кровати, но на животе, руки по швам и головой к окну.
— Очки сломаются, — усмехнулся Вуд, глядя на него. Уизли, не меняя позы, повернул голову:
— Пусть. Я, наконец, новые куплю.
«Куплю» — потому что ещё одного «Репаро» оправа, не меняемая вот уже восемь лет, могла и не выдержать. Да, у этого замечательного заклинания был один своеобразный побочный эффект.
Очки у Перси и в самом деле съехали, причем по диагонали. Однако самого его это нисколько не волновало. И Оливер при всём желании не мог отвести взгляд от получившейся картины, редкой, как свободная минута, строгой и непринужденной одновременно — как сам Перси. Вслух же он только сказал:
— Я смотрю, ты вообще не загорел. Как был бледный, так и остался.
— Чего о тебе не скажешь, кстати. Что ж, такая у нас семейная особенность, — слегка пожал плечами Перси. — Мы, рыжие, вообще плохо загораем. Зато сгораем в два счёта. Первое время мы в Египте все красные ходили — видел бы ты меня тогда! Даже солнцезащитное заклинание не помогло.
— А Билл?
— Он уже немного приспособился. Но всё равно ему тоже приятного мало. Думаю, если ему предложат работу в Британии, он не откажется, — оба понимающе усмехнулись.
Затем Перси всё же снял очки и аккуратно положил их на тумбочку. Оливер, проследив за этим, победно скрестил руки на груди.
— И всё равно по тебе не скажешь, что на юге был, — продолжил он. — Белый, как будто тебя там взаперти держа…
И тут же прикусил язык. Картина недавнего — поворотного — сна встала перед глазами. На один миг, но ярко. Пришлось даже зажмуриться.
«Неужели…?»
Оливер быстро взглянул на Перси, смутно ожидая какой-то реакции.
Но её не было. Только разве что он слегка помрачнел — или нет? — и то лишь на мгновение.
— Я же говорю — семейная особенность, — спокойно ответил Перси.
«Это правда? Это…было? Или нет? Он гордый, не скажет, а близнецы и не помнят уже, наверно. Как узнать?» — мысли одна за другой нанизывались, как на нитку.
— Мне, кстати, очень понравился твой подарок, — с лёгкой улыбкой продолжил он. — В таком ярком переплете я Свод законов еще не видел — и в настолько уменьшенном формате.
— Это чтобы ты запомнил, — усмехнулся Оливер. — Потому что это был, пожалуй, первый твой день рождения, который мы отмечали не вместе. И, надеюсь, последний!
«А с другой стороны», — продолжал думать он, — «зачем мне это знать? Что это изменит? Ничего. Об его отношениях с братьями я и так знаю. Мне остаётся, что в одном, что в другом случае лишь поддерживать его — что я и буду делать. Всегда».
— Кстати, насчет «не вместе», — Перси сел на кровати. — Как ты смотришь на то, что я никуда не перееду? Останусь здесь, в этой комнате.
— А куда ты собрался? — удивленно приподнялся на локтях Оливер. — А, точно…
Старостам школы полагалась отдельная комната. Комната, разделенная на две части.
— Я собираюсь отказаться от этой привилегии. Во-первых, я эту комнату видел, она даже чуть меньше нашей. Так что это для меня просто невыгодно. Только для тех, у кого много соседей, как у Пенни — ей нужнее. Ну, а по официальной версии, — Перси сделал «галочки» в воздухе, — мы с ней расстались, так что мы не можем находиться рядом круглосуточно. Только рабочие отношения.
— Логично, — Оливер сел на кровати по-турецки. — А во-вторых?
— Во-вторых?
— Ну, ты же сказал: «во-первых».
— Да, — немного задумчиво кивнул Перси. — Это тоже просто и логично.
Оливер ждал, что Перси пустится в рассуждения, и то, как он высчитал, откуда путь до классов короче, и то, куда лучше выходят окна, и прочее, прочее. Но он сказал только:
— Потому что я не хочу. Меня всё устраивает. Если только…если ты не против.
— Перс, — улыбнулся Оливер, — ты мой лучший друг уже тысячу лет. И нет, ты мне не надоел. Так что я только «за».
Последнее он уже говорил, глядя перед собой — не хотел себя выдать. Он не видел лица Перси, но знал — чувствовал — что тот слегка улыбается. И, чтобы разрядить обстановку, а также предвкушая реакцию, добавил:
— …Хоть ты и храпишь по ночам.
Конечно, это было неправдой…
— Что? — …но реакция того стоила.
— Хорошо, что стены в Хогвартсе крепкие. Хотя пару раз соседи приходили, спрашивали, где дракон рычит, — невозмутимо продолжал он. — А маглорожденные — где самолет приземляется.
— Вот такого точно не было! — Перси даже к очкам потянулся.
— Откуда ты знаешь? — парировал Оливер. — Ты же засыпаешь всегда первым. И спишь крепко.
— Конечно, первым, — хмыкнул Перси. — Кое-кто вообще после отбоя приходит.
— Это было всего три раза! — вскинул голову Оливер. — Если считать за прошлый год, — добавил он уже чуть тише. — Зато ты своим храпом все привидения распугал. Кровавый Барон в кои-то веки решил заглянуть к гриффиндорцам, напугать — а ты его в окно сдул. Молодец! Неужели не помнишь?
Лицо Перси выражало такую гамму эмоций, что Оливер не выдержал и рассмеялся сам.
— Видно, что сам придумал, — рассмеялся и Перси тоже, качая головой.
— Почему сразу придумал? — деланно возмутился Оливер.
— Хотя бы потому что, — со знанием дела заявил староста, расправив дужки очков и сложив их обратно, — если бы я в самом деле храпел, мне об этом давно бы уже вся семья сообщила! И не единожды.
— Подловил, — развел руками Оливер.
На какое-то время повисла тишина.
— Тебе в последнее время ничего не снится? — вдруг спросил Перси, положив очки на место.
Оливер замер на пару секунд, а затем ответил:
— Нет. А почему ты спрашиваешь? — и сам удивился спокойствию своего голоса.
— Да так, — было видно, что Перси немного смутился. — Мне в последнее время снится одно и то же. Будто бы я падаю с большой высоты, и ветер свистит в ушах.
И как бы в подтверждение рухнул обратно на кровать, раскинув руки.
— Во сне я точно знаю, что мне не выжить, — продолжил он, и — и помощи ждать неоткуда. Глупо звучит, понимаю.
— Нормально звучит, — возразил Оливер. — Сны и не бывают логичными.
Рассказ произвел на него гнетущее впечатление, а рой мыслей о собственных сновидениях радости не добавил. Однако молчать было нельзя.
— Попробуй вот что, — наконец произнес он, пододвинувшись поближе к краю своей кровати. — Я слышал, маг может во сне заставить кошмар отступить.
Перси заинтересованно повернул голову.
— Нужно найти силы подумать о чём-то противоположном. Например, что ты не разобьешься, что тебя подхватят.
— Думаешь?
— Уверен. Маги мы или кто?
И для наглядности не нашёл ничего лучше, как схватить друга за руку, слегка свесившуюся с кровати. Когда понял ошибку, было уже поздно — тепло мгновенно разлилось по телу, большей своей частью дойдя до сердца.
«Идиот!»
— Так что ничего не бойся. И спать будешь крепко, — невозмутимо продолжил он, надеясь, что Перси не заметит слегка дрогнувший голос.
И в самом деле, не заметил. Сказал только:
— Действительно крепко, — и только потом многозначительно взглянул на свою сжатую ладонь. Оливер понял намёк: ослабил хватку. Тут же в глазах Перси на миг сверкнули какие-то хитрые огоньки — и он тут же сильно сжал ладонь Оливера.
— Вот как? — воскликнул тот. — Ну, держись! Во всех смыслах!
И резко потянул его к себе.
Спустя некоторое время оба, смеясь, оказались на полу. Точнее, Оливер только свесился всем корпусом, а вот Перси «съехал» полностью. Совсем как на четвертом-пятом курсах после аналогичных «соревнований».
— Мерлин, взрослые, совершеннолетние маги, — отсмеявшись, вздохнул Перси, — а занимаемся такой ерундой.
— Зато легче стало. И заметь, не я это начал, — Оливер легко подтянулся обратно.
— А я и себя тоже имею в виду, — Перси забрался обратно тоже. — Просто…всё так странно. И на нас большая ответственность.
— Да нет, всё правильно, — уже серьезно кивнул Оливер. — Но мы и так не собираемся быть в стороне. А пока есть возможность — можно и подурачиться.
— Что ж, дадим дементорам фору, — согласился Перси. — Взрослыми мы будем завтра. С утра.
Новый профессор ЗОТИ, Люпин, пока что — уже целых десять минут — производил хорошее впечатление. Рассказывал о боггартах, о своем личном опыте знакомства с ними, иногда шутил, не уходя далеко от темы. Все гриффиндорцы и когтевранцы слушали внимательно, и Оливер не был исключением. Да, эта тема была ему знакома, к сожалению, не понаслышке, но хотелось составить мнение о преподавателе. Еще минуты три, и вердикт был однозначен: доверять можно.
Люпин начал говорить о способе борьбы со страхом через позитивные эмоции, например, смех. Эффективно, спору нет, но странно — неужели нет других? Оливер и Перси молча переглянулись: должен быть и другой способ!
И когда профессор уже был готов продемонстрировать действие заклинания «Ридикулус», вверх уверенно взметнулась рука одного из гриффиндорцев:
— Профессор, можно вопрос?
Тот немного удивленно, но больше — заинтересованно — взглянул на парня:
— Разумеется, мистер… Вуд, правильно?
— Профессор Люпин, — в наступившей тишине голос Оливера звучал особенно чётко, — вы говорите, что смех побеждает боггарта. Но неужели это единственный способ?
— А почему вы так уверены, что есть какой-то другой? — слегка склонил голову Люпин.
Возвышаясь над сидящими, Оливер не глядел по сторонам, но физически ощутил на себе взгляды всех остальных.
— Потому что не все страхи можно сделать смешными, — уверенно ответил он. И слегка скосил взгляд на Перси.
Тот единственный из класса не обжигал его взглядом. Вместо этого он смотрел на профессора, то есть — в одном направлении с Оливером.
— Вы правы, мистер Вуд, — серьезно ответил Люпин. — К сожалению. А с учетом того, что вы все здесь родились в разгар войны…
На секунду он прикрыл глаза.
— Но я даже рад, что вы, старшекурсник, задали такой вопрос. Это выходит за рамки программы, но показывает вашу заинтересованность, — уже веселее продолжил он. — И таким образом мы подходим к главному «секрету». Готовы?
Заинтересованные кивки были ему ответом.
— Так вот, главная цель при защите от боггартов и подобных им тварей — это абстрагироваться от них, не дать им себя «прочитать». А значит, нам предстоит в первую очередь натренировать силу воли. Сегодня мы будем тренироваться держать предмет на расстоянии от себя. Конечно, — усмехнулся он, — вас уже обучил этому профессор Флитвик, — заодно и проверим, как вы усвоили, — поэтому задание будет усложнено как раз тренировкой воли. Вы должны будете при этом закрыть свой разум. Представить, будто перед вами тот, чья цель — залезть вам в голову, и мысленно окружить свой разум как будто кирпичной стеной. Сосредоточиться на этой стене, ни о чём больше не думать, и стараться удержать при этом предмет, который будет запускать в вас ваш оппонент.
— Окклюменция! — восхищенно произнес Перси.
— Да, начальный уровень, мистер Уизли, — профессор был, похоже, немного польщен.
— А потом мы перейдем к самим боггартам? — спросила Эми, сидевшая аккурат сзади Оливера.
— Да, через пару занятий. Посмотрим, как пойдет. Овладев сутью, каждый будет справляться с боггартом в своей манере: кто смехом, кто безэмоциональностью, а кто-то, может, — Люпин загадочно улыбнулся, — изобретет свой метод.
Оливер и Перси вновь переглянулись.
— Звучит как вызов! — одними губами прошептал первый, а второй тут же кивнул.
— Сейчас для тренировки вы разобьетесь по парам, — продолжил профессор, — где поочередно один будет нападать, другой защищаться.
Парни уже было привстали…
— Но на пары я разобью вас сам, — добавил он. — Всего нас…
— Чёртова дюжина! — с улыбкой и не без гордости подсказала Пенни.
Гриффиндорцы с когтевранцами этого курса давно занимались вместе, сначала на Заклинаниях, потом на ЗОТИ. Гриффиндорцев было мало (всего пять, вместе с Оливером), да и когтевранцев было не особенно много, а вот вместе они были полной, настоящей группой, и своей символической численностью даже гордились.
— Вижу, — кивнул Люпин. — Значит, кто-то будет заниматься втроём. Итак, МакГроу — в паре с Эбернети, Кэмпбелл — в паре с Грэмом, Вуд — с Коллинз, Уизли — с Хаттон…
— Профессор! — в один голос, не сговариваясь, воскликнули парни-гриффиндорцы. На задних партах послышались приглушенные смешки.
— Что такое? — удивленно повернулся он.
— Мы на ЗОТИ всегда в паре работаем, — заявил Оливер. — С Перси, то есть.
— Правда. Они как неразлучники*, — хмыкнула Эшли Кэмпбелл.
Оливер сильно напрягся от услышанного, но вмешался Перси:
— Это традиция, профессор, а традиции — те же правила, — и смерил когтевранку своим фирменным взглядом поверх очков. — Тем более что в паре мы лучше справляемся.
— Никто не собирается нарушать правила, — усмехнулся Люпин. — Мы просто проверим, как вы справляетесь в непривычной ситуации. Вдвойне непривычной.
Парни вынуждены были согласиться, а учитель продолжил дальше распределять остальных и давать указания. Например, не использовать для нападения ничего тяжелее книги.
— Я, конечно, не Перси, — подошла Эми к Оливеру, — и научных знаний у меня не так много, но колдовать могу на уровне.
— Верю, — усмехнулся тот, — и даже знаю. На тренировке ты как-то такую бурю устроила!
— Было дело, — улыбнулась гриффиндорка. — Так начнем?
И тут же ловко запустила в парня книгой, до этого мирно лежащей на парте.
Однако Оливер не растерялся, мигом выбросил правую руку с палочкой вперед, отбросил книгу ровно на середину расстояния между ними, а потом постарался закрыть свой разум настолько, насколько он это понял.
— Сработаемся, — подмигнул парень напарнице. Та довольно подмигнула в ответ и отбросила свободной рукой тёмные локоны назад.
Всё получилось как нельзя лучше. И, перебрасывая книгу друг к другу, Оливер мысленно выстраивал прочную кирпичную стену вокруг своих мыслей. Ненароком он взглянул вбок и увидел, как соревнуются Перси и его напарница Хаттон (он опять забыл её имя). Она, легко подпрыгнув, попробовала провести «атаку сверху», то есть подбросить книгу по дуге, но Перси, не поднимая головы, так же легко пресёк полёт еще на середине, и тут же, закрыв глаза, подвёл книгу к голове напарницы.
Оливер готов был поклясться, что рыжие волосы старосты на короткий миг стали ярче, будто вспыхнули огнём. Неужели это именно так выглядит со стороны? Так выглядит магия? В таком случае, нет ничего лучше неё.
Из «стены» выпало два кирпича, и Оливер вынужден был отвести взгляд, возвращаясь к своей тренировке.
Дни шли за днями, половина сентября была уже позади. «Девять смелых» собрались вновь на том же месте, теперь уже под руководством Люпина. Он был очень польщен вниманием старшекурсников к своему предмету и согласился вести дополнительные занятия, хотя и колебался сперва (все были уверены, что лишь для виду). Ребята собирались три раза в неделю, когда не было квиддичных тренировок — правда, только один или два из них они занимались под присмотром, в остальное время — под защитными заклинаниями, окружающими всё, что было в комнате. Впрочем, они уже были опытными бойцами.
— Профессор, когда, как вы думаете, мы сможем справляться с дементорами? — спрашивали они. Это и в самом деле был насущный вопрос. Оказаться бессильным против этих тварей не хотел никто.
— Не раньше, чем все вы научитесь справляться с боггартами, — отвечал он. — Принципы борьбы с ними схожи.
Еще через неделю он, впрочем, предложил им начать готовиться и к борьбе с дементорами, а именно — с помощью Патронуса:
— Это очень сложное заклинание, и я не жду, что все девять из вас его осилят. Это и не каждому взрослому магу под силу. И уж тем более ничего не выйдет с первой попытки. Но пытаться стоит, и чем больше попыток, тем больше шансов, что вы будете подготовлены к встрече с дементором. Потому что одна-единственная встреча с ним — уже битва.
Но пока что в основном они учились бороться с боггартами. Кто-то, как остряк Алан, с помощью Ридикулуса, Рой и Элиза воспользовались неким секретным методом своего рода — и развеяли боггарт (это было зрелищно настолько, что следующий не хотел вылезать из сундука), Перси — своим спокойствием (боггарт просто не мог его «прочитать»), ну, а Оливер пробовал все методы.
Патронус, как и предупреждал Люпин, был сложным заклинанием. Даже с пятой попытки ни у кого не получалось даже бестелесного, даже беловатой дымки. Оливер пытался изо всех сил сосредоточиться на каком-нибудь воспоминании, но то ли оно было недостаточно счастливым, то ли сил не хватало, но результата не было.
— Неужели у нас всех было несчастливое детство? — усмехался Алан.
— Скорее, наоборот, — задумчиво предположил Перси. — На счастливом воспоминании легче сосредоточиться, когда оно одно.
Тренировки, учёба, еще раз тренировки, ежедневная деловая рутина… Все они были тогда очень занятыми. Но в то же время они были просто-напросто молодыми людьми, и часто из зала для тренировок звучал веселый смех и болтовня, иногда даже вместо основных занятий. Где еще могли они быть просто самими собой, просто друзьями, без разделения на факультеты, чистоту крови и прочих границ?
Оливер мимоходом замечал, как они все изменились за год, и не верил. Вот Честер, ставший немного смелее, горячо что-то доказывал Рою — а потом заботливо положил руку на плечо своей любимой умницы Пенни, приобнимая её. Вот Алан, остряк, особо уважающий каламбуры (не злые, разумеется), как и прежде, слегка подшучивал над всеми, кроме разве что Элизы. Сами Элиза и Рой стали более открытыми, Рой казался теперь шире в плечах и сильнее, а Элиза из холодной куклы стала загадочно-улыбчивой — и живой. И если пуффендуец Кевин еще год назад был больше похож на комичного толстяка (хоть внешность обманчива: как истинному питомцу Хельги, упорства было ему не занимать), теперь же эта внутренняя решимость как-то стала проявляться и во внешних чертах.
Что до Эми, то она, и раньше любя танцы, теперь часто разучивала новые движения в свободную минуту, много улыбалась, а во время колдовства её заметно заполнял какой-то задор. Оливеру начинало казаться, что она, возможно, красуется перед кем-то из парней.
А Перси… Да, он и раньше был серьезным, но теперь, помимо этого, стал как-то менее зависим от мнения других. И Оливер не знал точно, менялся ли Перси к лучшему за последние два года, или же он всегда был таким — только заметно стало это лишь теперь. Теперь Оливер видел его, видел по-настоящему: исчезающие, бледнеющие веснушки, пронзительный взгляд за старыми роговыми очками, тёплая улыбка — и полная самоотдача в работе, строгие собственные принципы, забота, порой скрываемая за строгостью. Если вдуматься, то они поразительно хорошо понимали друг друга: порой Оливер еще не успевал закончить фразу, а Перси уже понимающе кивал, и наоборот. Порой им даже не нужны были слова, достаточно просто было переглянуться. Становилось немного не по себе: что, если Перси скоро поймёт? Оставалось только надеяться, что эта влюбленность скоро сойдет на нет, и Перси просто не успеет догадаться.
Впрочем, тренировка силы воли немало помогла Оливеру, и скрывать свои чувства теперь было гораздо легче. При этом, как и прежде, они с Перси много болтали обо всём и ни о чём, шутили, часто занимались вместе, и никакой тоски Оливер не чувствовал, смеялся искренне и рассуждал вслух — как о серьезном, так и о всякой ерунде — без гнетущих мыслей, присущих безответно влюбленным. Дружба ведь никуда не делась. А если иногда, в основном ночью, приходили разные глупые мысли и несбыточные мечты, например, о том, каково это — целовать его и получать поцелуи в ответ, засыпать и просыпаться в объятиях друг друга — тогда и пригождались умения подчинять свои мысли разуму. И когда ночью или днём редко, будто из глубин, поднималось желание крепко обнять, прижать к себе, осторожно коснуться лица — всё останавливала одна простая мысль: после такого Перси съедет в другую комнату, как можно дальше (и будет абсолютно прав).
…Патронус всё так же не получался.
Еще через неделю тренировок какая-то белесая дымка одновременно получилась у Честера и Пенни.
— Да вы идеальная пара: у вас даже патронусы одинаковые! — пошутил по этому поводу Алан.
А Элиза и Рой, получив какое-то письмо из дома, немного отдалились от других, заметно помрачнели и о чем-то спорили между собой. День, другой… Наконец остальные потребовали объяснить, что за тайны они скрывают. И Рой не выдержал:
— Хотите знать? Хорошо. Родители помолвили нас без нашего ведома!
— С кем? — в наступившей тишине спросил Оливер.
— Друг с другом, — устало ответил слизеринец.
Тишина стала гнетущей. Элиза молчала, сидя вполоборота и прижимая расшитый платок к глазам.
— Но вы же…двоюродные, — пораженно прошептала Эми.
— Вот и видно, что ты полукровка, — горько усмехнулся Рой. — Извини. Я хотел сказать, это вынужденная мера чистокровных. Все другие варианты из нашего круга оказались невозможны, а с рангом пониже родниться — гордость не позволяет. В былые времена, будь мы даже родными, это никого бы не остановило. Но мы с самого начала были против. Кто бы нас еще слушал…
И добавил, уже кузине:
— Я не позволю тебе что-нибудь с собой сделать, поняла? Найдем другой выход.
— На тебе следящие чары, — отрешенно ответила она. — Я подслушала разговор дяди с отцом еще в июне. Снять мы их до сих пор не можем. А так хотя бы ты будешь свободен…
— Похищение невесты, — вдруг сказал непривычно серьезный Алан. — Семь дней в плену, и брак тогда будет аннулирован.
Элиза медленно подняла голову и повернулась к нему:
— Рискованно, — полушёпотом произнесла она. От удивления слёзы быстро высохли в серо-голубых глазах.
— Иногда риск оправдан, — куда-то в сторону ответил Алан. Неужели…смутился?
Рой перевел взгляд с когтевранца на сестру, но ничего не сказал.
— Можно и так. Но есть и менее рискованный способ, — задумчиво произнесла Пенни. — Провести один интересный ритуал. Я тут недавно увлеклась одной книгой…
— О, да, — многозначительно ввернул Честер. Послышались смешки от парней, старательно маскируемые под кашель.
— …Про обычаи южных славян. Так вот, старинный ритуал побратимства** создает связь, очень и очень схожую с кровными узами. Даже дети побратимов не могут жениться между собой. Значит, и между вами тем более не закрепится никакая помолвка — побратимство как бы наложится на уже существующее родство.
— Очень интересный ритуал, — кивнул Рой. — Не слышал ни о чем подобном.
— Неудивительно, — отозвался Перси, поправив очки. — Если бы похожий английский ритуал существовал, он был бы широко известен, и за это мигом бы попал в категорию «Непростительных».
— За подрыв традиций, — припечатал вновь повеселевший Алан. Смехом его поддержали все.
— Звучит как тост, — как бы невзначай заметил Кевин. И — новый взрыв смеха.
Враг силён твоим страхом, не так ли?
Осень давно вступила в свои права. Листья меняли свой цвет и опадали, дожди учащались, и солнце, пусть и светило почти так же ярко, как летом, больше не грело. Сколько не подставляй руки под лучи жёлтого света, пробивающиеся сквозь листву, теплее не станет. Иногда, в погожий день, сидя на самом освещенном холме и закрыв глаза, можно ощутить тепло и представить, что на дворе ещё август — но ветер, холодный ветер налетит в течение нескольких минут, ясно давая понять: над Хогвартсом давно уже октябрь. Своеобразна забота шотландской погоды — она не даст утопать в иллюзиях, равно как и не даст забыть формулу Согревающих чар.
Птицы этих чар не знали и стремились на юг. То и дело над замком проносились стаи, и особенно ярко это смотрелось как раз в погожие дни. Обитатели Хогвартса смотрели в окна, как можно выше, и, провожая взглядом очередной клин, нет-нет да просили мысленно: «Птицы, заберите и меня! Подальше от этого всего, от дементоров, тоски, пустых дней, туманного будущего… От Снейпа, в конце концов!»
Оливер же просто брал метлу и шёл летать сам. Привычно оценив направление и примерную скорость ветра, он садился и взмывал всё выше и выше — пока не начинал задыхаться. Свист ветра в ушах ни с чем не сравнить, как и невообразимую легкость после полета. Все тревоги, все проблемы в небе казались крошечными — какими кажутся и люди с большой высоты. Оливер репетировал все финты, какие знал, обгонял птичьи стаи, бездумно «плыл по течению» воздушного потока и просто соревновался сам с собой.
С каждым днём темнело всё раньше. И вот однажды, в выходной день, когда ему вздумалось полетать после очередного собрания клуба, он долетался до сумерек. Пришлось быстро вернуться на землю — во всех смыслах.
Спустившись, он отметил про себя, что на земле как-то слишком зябко. И это при том, что ветра нет. Странно, но он не придал бы этому большого значения, если вдруг вслед за этим по коже не побежали бы мурашки, а в голове не возникло желание бежать, бежать как можно быстрее, прятаться от…
От?..
«Мерлин!»
Оливер резко обернулся. Не додуманная до конца мысль оказалась правдой. На него надвигались дементоры, решившие, видимо, поохотиться.
Две штуки.
Оливер застыл как вкопанный. Ужас сковал его крепче любых Силков.
«Вот и всё», — промелькнуло в голове. — «Конец игры. Точка. Реванша не будет».
Время для него будто замедлило свой ход. Дементоры приближались не спеша, но неумолимо, зная, что жертва никуда не денется.
«Что толку в моей палочке? Патронус вызывать я так и не научился, а всё остальное против них не поможет…»
Вот уже один из них — главный? — подался вперед. Запах прелых листьев стал сильнее, некоторые начали буреть прямо на деревьях.
«Что толку в моём совершеннолетии? Я не могу защитить себя, что уж говорить о других!»
К прелому запаху отчетливо примешалась гниль. Ближайшие деревья стояли уже полностью без листьев.
«Что толку в моей магии?! Если меня сейчас выпьет эта летающая тряпка…»
Дементоры подобрались совсем близко, главный из них уже было протянул свою костлявую руку…
«Нет. Нет. Этого не будет. Не будет, потому что — потому что так не должно быть! Это я человек. Я маг. Не они!»
Гнев и гордость вскипели, затмив собой страх. Усилием воли — её отчаянным рывком — Оливер закрыл как мог свой разум и выставил вперед правую руку, согнутую в локте. Рука плохо чувствовалась, но парень стиснул зубы, и горячая кровь побежала по телу.
— Не выйдет, — сдавленно, но твёрдо прохрипел он.
Дементор остановился на миг, но этой заминки вполне хватило, чтобы собраться с мыслями. Собрать свою силу в невидимый клубок.
— Поохотиться решили? — голос Оливера становился всё менее хриплым с каждым мигом, и всё более уверенным. — А откуда такая смелость, а?
Дементор снова протянул руку, но Оливер по наитию мысленно бросил «клубок» вперед — и на миг ясно увидел, как тот превращается в стену. Стену, которую дементор не смог пройти — и если бы у него было лицо, оно бы обязательно выражало в этот момент растерянность.
Оливер окончательно воспрял духом — и сделал шаг вперед.
— Кто вы такие? Кусок материи. Тряпка с костлявыми руками. С чего вы вообще взяли, что можете нападать на людей?
Казалось, за спиной выросли крылья. Оливер вытащил палочку из рукава. Дементоры начали пятиться.
— Может, третьекурсника вы бы и напугали. Но не меня. Я напомню ваше место.
За спиной шуршали прелые листья. Оливер резко выбросил вперед руку с зажатой палочкой, описывая дугу, и сделал шаг вперед. Еще раз. Еще раз.
— Вы — никто. Вы — ничто. Я — человек. Я — маг. Я — чистокровный, — по шагу на каждую фразу. — Знай. Своё. Место!
Где-то вдалеке послышались шаги, а чуть позже — и чей-то голос, но Оливер ничего не замечал. Он гнал дементоров до края квиддичного поля, и у самой трибуны остановился, чтобы заявить, утверждая свою власть по праву магии:
— Поле принадлежит мне! — и выпустить вверх, в вечереющее небо, столп алых искр.
Поднялся вихрь жёлто-бурых листьев, взвился и ураганом бросился вперед, не задевая Оливера, но снося дементоров окончательно. Улеглось всё так же быстро, как и поднялось, и рука Оливера, обессилев, упала.
Ноги тут же стали ватными, на лбу выступил холодный пот, и, от осознания того, что сейчас произошло, парню пришлось, тяжело дыша, прислониться к трибуне, чтобы не распластаться по земле окончательно. Где-то вдалеке был слышен девичий — знакомый — голос, но сил не было даже отозваться. Голос просил обернуться или бежать — просил невозможного. Даже когда спустя пару мгновений по шее вновь побежали знакомые мурашки, и вновь стало до жути холодно, не хватило сил даже на испуг.
И тогда он вдруг услышал:
— Экспекто Патронум!
Чистый, согревающий свет засиял на поле, на миг озаряя всё как днём. И Оливер обернулся.
Патронус — огромная крылатая кошка (у Оливера вылетело из головы название) рычала на подлетевшего было сзади еще одного дементора и била его крыльями. Рядом стояла Эми в квиддичной форме, зачарованно-неверяще наблюдая за происходящим. Зрелище было абсолютно нереальным, к тому же озаряемое лунным светом — и всё же это был не сон.
Всё закончилось очень быстро: патронус, прогнав врага, кивнула своей хозяйке и убежала в лес. Эми тряхнула головой, будто проснувшись.
— Как ты.? — наконец смог спросить Оливер.
— Я? Летаю часто… вечерами, — смутившись, повернулась к нему девушка. — Нет, скажи, как ты смог… это? Древняя магия?
— Не сложнее, чем заставить работать близнецов Уизли, — пожал плечами парень. На самом деле он не знал точно. — А древняя магия или нет, у Перси спрашивать надо. Или у Пенни.
— Спрошу обязательно, — счастливая улыбка Эми затмевала, казалось, лунный свет по яркости.
— Почему ты… спасла меня? — лицо Оливера посерьезнело. — Ты ведь себя не пожалела.
— Иногда риск оправдан, — тихо и так же серьезно произнесла гриффиндорка, глядя куда-то вбок.
«Что это значит? Зачем она так поступила? Почему она так себя ведет?» — лихорадочно думал Оливер. Хотя сердцем всё уже понял. И обомлел, не веря. Как давно?.. Почему? И что теперь делать?
— Кажется, я твой должник, — негромко ответил он, стараясь не выдавать растерянности.
Решение пришло быстро. Она замечательная девушка, хороший друг, и…разве это будет сложно — полюбить её в ответ? Эта так называемая «любовь» к Перси уже, кажется, начала проходить. Нужно лишь ускорить этот процесс.
— Эми, ты пойдешь со мной в Хогсмид?
Примечания:
* "lovebirds" (англ.) Конечно, Эшли ничего "такого" не имела в виду, но...
** реально существовавший, в т.ч. и на Руси
Часть 8. VII курс: ноябрьНастало время быть стойкими
Ровно держать спину необходимо всегда. Устал ли ты, расстроен, или, наоборот, вне себя от злости — это никого не волнует. Настоящий чистокровный не должен раскрываться полностью. Конечно, не рекомендуется при этом строить из себя высшее существо и смотреть на окружающих, как на драконий навоз, но и выражать свои эмоции можно лишь не в полную силу. Таковы неписаные правила взрослой жизни. Никого не волнует твоя боль или усталость, а если и волнует, то скорее для того, чтобы использовать это против тебя же. Редкие исключения — родители и настоящие друзья — только подтверждают правило, и их опять же не нужно расстраивать лишний раз. По крайней мере, это касается магического мира — как дела обстоят у магглов, Оливер мог только догадываться.
Настоящий капитан должен помнить, что на него равняются все. Даже если у него в команде есть Избранный. Даже если вся команда состоит из Избранных. Пусть на них смотрят зрители — сами игроки в первую очередь будут смотреть на капитана, «заряжаться» от него. А значит, он не имеет права впасть в отчаяние на виду у всех, что бы ни случилось. Обязан держаться. И улыбаться.
Настоящий гриффиндорец всегда поступает правильно. Так, как подсказывает ему честь и совесть.
— …Нет, Седрик, переигрывать не будем. Вы победили честно.
Даже если хочется упасть замертво.
Оливер плохо помнил, что было после матча. Как во сне, ушёл с поля. Сдал метлу. О чём-то говорил с командой. Потом почему-то с Седриком. Потом с Эми. Она что-то горячо ему доказывала, брала за руку, но Оливер не мог различить отдельные слова и только кивал. Её голос утешал и звучал, как хорошая музыка — в окружавшем гуле, в который слились все звуки, этот был самым приятным.
— Ты замечательная, — только и смог сказать он ей. — Спасибо.
Совсем молчать было бы грубо.
Как под Конфундусом, попрощаться с Эми, зайти в Больничное крыло, проведать Поттера, подняться к себе в спальню — и упасть лицом вниз.
Потому что кончились последние силы. Потому что это был последний год и последний шанс. Потому что дементоры, намеренно или нет, но отомстили.
Сквозь туман в голове вдруг он ясно услышал:
— Даже не думай себя казнить.
Мог ли он не узнать этот голос? Не в этой жизни, пожалуй.
Оливер повернул голову. Перси, сидя на соседней кровати, смотрел невидящим взглядом куда-то в сторону.
— Ты и так совершил невозможное. И не твоя вина, что невозможного оказалось недостаточно.
— Преувеличиваешь, — Оливер сам удивился, как нормально прозвучал его голос. Даже не хрипло.
— Преуменьшаю, — отрезал Перси.
Он был единственным, кроме Эми, кто знал о том случае с дементорами. Другие бы просто не поверили, так невероятно это звучало со стороны. Оливер, может, и сам не поверил, если бы не был непосредственным участником. Тем более, не было никакой гарантии, что он сможет повторить это снова, если понадобится (трезвая оценка способностей еще никому не мешала). Даже Перси он рассказал это всё только потому, что не мог не пояснить, при каких обстоятельствах понял, что Эми он нравится и что это, наверное, взаимно. Было увлекательно смотреть, как по ходу рассказа недоверие на лице Перси сменялось удивлением и постепенно переходило в потрясение. Но он поверил. В самом деле, перед ним не было смысла что-то сочинять.
— Думаю, дементоры давно это планировали. Поэтому тогда ты их и встретил. Но ты умудрился обратить их в бегство! Призвал древнюю магию…
— Думаешь, — усмехнулся Оливер, переворачиваясь на спину, — это как-то помогло потом?
— Да. Они не посмели напасть на тебя, на команду, только на ловца.
— Скорее, потому что он Избранный.
— Избранный? При всём уважении, его заслуга лишь в том, что он когда-то чудом выжил, — хмыкнул Перси.
Кровь заметно теплела.
— Может быть. Но он — символ. Стимул. И сам по себе хорошо играет.
— Одно дело — легенда о чудесном спасении, где пришлось принять на веру слова Дамблдора, которого там даже не было, — Перси постепенно говорил с большим и большим жаром. — Другое дело — реальность. Здесь нет чудес, только сила духа. Что мне Мальчик-Который-Выжил, когда передо мной сейчас Тот-Кого-Боится-Дементор?
— Скажешь тоже. Я не герой, Перс, — вздохнул Оливер. Силы понемногу возвращались, и можно было только догадываться, почему. — Просто очень хотел жить.
— Тем лучше, — усмехнулся Перси. — Это значит… значит, что мы сами можем справиться.
— То есть?
— Это значит, что не обязательно ждать спасителя. Ты подаешь пример того, что каждый может победить. По праву магии. По праву силы духа. И мне странно думать, что это может быть невероятнее победы младенца.
— Тем не менее, не поверят, — покачал головой Оливер. — И вряд ли я смогу это повторить.
— Но прецедент уже создан.
— Уговорил, — улыбнулся Оливер. — Расскажем нашим. Вдохновим их.
Конечно, Перси был не совсем объективен, напомнил себе он. Но, с другой стороны, он редко ошибался, и, раз Перси считает Оливера способным вдохновить их «тайное общество», то, скорее всего, так оно и есть. Только бы оправдать эти ожидания! Ответственности Вуд не боялся, а вот несоответствия…
Оливер обнаружил, что силы вернулись к нему полностью, и он даже не понял, когда.
— И да, ты не герой. Ты — капитан.
Оливер вдруг почувствовал, как его свесившуюся с кровати руку крепко сжали.
— Не падай, капитан.
Он повернулся и встретился с Перси взглядом. Кровь потеплела окончательно.
— Не дождутся!
Оливер крепко сжал руку в ответ. А потом резко — по традиции — дернул на себя.
Время совершать, осознавать и исправлять ошибки
На улице становилось холоднее. Осень переходила в ту стадию, которую Оливер терпеть не мог, в ожидание снега, который, наконец, укроет собой прелые листья. Патронус у многих всё так же не получался. Максимум, чего мог добиться, например, Перси — мутноватой дымки.
Эми не могла повторить свой Патронус. Она не признавалась, но Оливер догадывался: тогда, на поле, это был её первый успешный опыт призыва Защитника. Спровоцированный огромным страхом и поистине гриффиндорским отчаянием, и вдохновленный сильными чувствами. И тем больнее было понимать, что он не в силах ответить ей ничем. По крайней мере, пока что.
Они встречались уже две недели, с того самого похода в Хогсмид. Ну как встречались… По крайней мере Оливер старался проводить как можно больше свободного времени с ней.
Тогда в Хогсмиде он увидел — теперь увидел! — как сияют серо-голубые глаза Эми, как она рада и смущена одновременно (и это при её обычном спокойствии), и у него в голове не укладывалось, как он может вызывать такие сильные эмоции. Это было странно. Льстило, но смущало гораздо больше. Его уважали, ему подчинялись, с ним дружили, некоторые за спиной подшучивали, а некоторые даже терпеть не могли, открыто или опять же за спиной — весь спектр, пожалуй, только вот таких чувств он еще ни у кого не вызывал.
«И теперь я должен ответить ей взаимностью», — подумал он. — «Так будет правильно».
Да, говорят, «сердцу не прикажешь». Но разве маги не приказывают самому миру? Разве они не меняют природу вещей одним взмахом палочки? Не достают из головы воспоминания? Так в чем будет сложность вызвать у себя ответные чувства? Это лишь вопрос времени и силы воли — а и того, и другого у него в достатке.
— Эми, — обратился он к ней на обратном пути.
— Да? — обернулась она.
— Ты… — он на несколько секунд задержал на ней взгляд. Невысокая, аккуратная, чёрные кудри рассыпаны по плечам, лёгкий румянец… — Ты очень красивая.
Это была лишь констатация факта, и Эми наверняка знала, что по магическим канонам красоты так оно и есть, но она, услышав это, засияла так, что пасмурный день как будто на пару мгновений стал ясным. Сердце Оливера сжалось, но усилием воли он заставил его замолчать. Всё идет по плану. Скоро он будет произносить эти слова не просто как констатацию факта, и у него в животе залетают бабочки — или как это называется?
По возвращению во дворе Хогвартса на пути им внезапно встретился Флинт. Неприятно удивлены были все трое. Флинт, взглянув на Оливера, скривился, и уже хотел было как-нибудь съязвить и пойти дальше, но заметил Эми и остановился. На его лице промелькнуло странное выражение, и — впервые на памяти Оливера — он не обратился сразу к нему. Наоборот, Флинт заговорил, смотря прямо на Эми, как будто не видя никого, кроме неё:
— Как делишки, Коллинз? Что, всё выше и выше? А ты в курсе, что с высоты падать больно? Не боишься?
Эми, удивившись сначала, быстро сориентировалась и сделала вид, будто не слышит этих слов. Оливер не понимал, что происходит, но в любом случае ему это не нравилось. Намерения Флинта не могли быть мирными: тон, которым он произносил колкости, превращал их в прямые угрозы. И, прежде чем Флинт сделал шаг вперед, Оливер загородил девушку собой:
— Зато ты, я смотрю, смелый. Что тебе от неё нужно?
Флинт нахмурился. Оливер решил укрепить защиту:
— Я спрашиваю, что тебе нужно от моей девушки?
Подействовало. Флинт полностью отвлекся от Эми и в его глазах была старая знакомая неприязнь.
— Не твоего ума дело. Чтоб ты ногу сломал*, — как проклятье, сквозь зубы, вытолкнул он и ушел.
— К дракклу! — с усмешкой крикнул Оливер вслед. И тихо спросил:
— Что это было?
— Не знаю, — так же ответила Эми. — Может, это как-то связано с тем, что теперь его отец вынужден вести дела с моим, полукровкой и сыном полукровки? Этим летом нам приходилось часто видеться. А в последнее время он вот так проходу мне не даёт.
— Странно всё равно.
— Да уж. Спасибо тебе. Кстати, — тут она улыбнулась, — ты сказал «моей девушки»?
— Да, — не видел смысла отпираться Оливер. — Потому что я хочу, чтобы это было правдой. А ты?
Он действительно этого хотел. Чем раньше, тем лучше, не так ли?
— Очень, — прошептала Эми. Вмиг она оказалась очень близко, положила руку ему на плечо, легко приподнялась на цыпочках и поцеловала в щеку. Это было странно: во-первых, из-за быстроты, во-вторых, из-за того, что Оливер ничего не почувствовал. Впрочем, всё еще впереди.
Так всё и началось. Вместе они гуляли (иногда ловя на себе завистливые взгляды), летали, сидели на занятиях, тренировались, болтали обо всем на свете. У них и в самом деле было много общего. Эми не была в команде, но любовь к полетам жила в ней и об игре она знала многое, если не всё. Желание играть самой, впрочем, остыло и, не тоскуя по несбыточному, она, тем не менее, решила косвенно связать с квиддичем жизнь, став журналисткой. Благо способности имелись. С ней вообще не было скучно. Казалось, у Эми на всё есть собственное суждение, высказываемое, впрочем, довольно лёгким тоном. Если Оливер был с ней не согласен, то она не спорила, но и не меняла свою точку зрения. Он заметил, что ему это нравится.
Но дни шли за днями, а ничего не менялось. Оливер ничего не чувствовал. Никакого «горения», «бабочек в животе», бессонницы и желания быть всегда рядом. Ни-че-го. А ведь это и есть любовь, разве нет? По крайней мере, именно это он видел по Честеру и Пенни, «сладкой парочке».
И тут он поймал себя на мысли: при мысли о Перси никаких «бабочек» тоже не было. Не «сносило крышу», не горел внутри всё пожирающий огонь, не хотелось постоянно касаться его, что уж говорить о большем. А значит… Значит, он ошибся и никогда не любил Перси. Замечательно. Хотя бы одна часть плана удалась!
Но с первой всё равно были проблемы. С Эми было легко и свободно, но не было и следа той правильности, как при общении с Перси. И к более, кхм, активным действиям, свойственным влюбленным парочкам, переходить вообще не хотелось. Тем не менее, оставался еще шанс вызвать эти пресловутые «бабочки».
Однажды после полета, когда они оба спустились на землю, Оливер решился. Подошёл ближе, наклонил голову и резко — отчаянно — накрыл губы девушки своими. Эми распахнула глаза от удивления, но уже в следующий миг положила ему руки на плечи и прикрыла глаза, слегка улыбаясь. Оливер старался вести себя как можно увереннее, при этом смутно представляя, что нужно делать. Он медленно скользил и сминал своими губы Эми, и чувствовал, как та отвечает ему теми же неуверенными движениями, почти не дыша при этом.
Дыхание самого Оливера было ровным и мысли его невольно уносились далеко. Дул холодный ветер, похоже, западный, и значит, завтра будут сложности с полетами и с набором нужной высоты. А еще у него в последнее время проблема с аппарацией, придется завтра выкроить время на тренировку…
Мерлин. Оливер мало что понимал в любви, но даже так осознавал, что это явно не то, о чём стоит думать, когда целуешься впервые в жизни. И отстранился.
Должно быть, по нему можно было заметить, о чем он подумал, потому что лицо Эми на миг приобрело странное выражение. Но это было лишь на миг, потому что Оливер тут же собрался и улыбнулся ей:
— Пошли в замок?..
Несколькими минутами спустя Оливер сидел в комнате, глядел в одну точку и не двигался.
— Как свидание? — услышал он голос Перси, сидящего за столом неподалеку.
— Нормально, — вздохнул в ответ. — Мы целовались.
— И это ты называешь «нормально»? — удивленно усмехнулся Перси. — Но, кроме шуток, рад за тебя. Ты, наверное, от счастья прийти в себя не можешь?
Оливер повернул голову и скользнул взглядом по лицу друга. Тот смотрел на него поверх очков и слегка улыбался.
Он был искренне рад за него. И Оливер почувствовал, что сам хочет улыбнуться в ответ, что и сделал тут же.
«Вот почему так?» — пронеслось у него в голове. — «Я ведь не люблю его. Но если ему плохо, то плохо и мне, а если он рад, то и я рад тоже, рад за самого себя! Как такое возможно?»
— Да, Перс. От счастья.
…Той ночью Оливер долго не мог уснуть. Лёжа с открытыми глазами и смотря в потолок, он осмысливал происходящее.
«Так больше продолжаться не может», — думал он. — «Это ужасно. Я не могу… Как бы ни пытался, не могу. И Эми… Получается, я её обманул. Ничего не обещал — но обманул. Но дальше так нельзя. Эти глупые чувства к Перси вроде бы прошли — или нет? В любом случае я не могу заставлять Эми ждать меня. Это жестоко: давать ложную надежду. Хотя, по идее, я так и сделал! Кто я тогда после этого?»
Где-то на столе в ночной тишине тикали карманные часы. В комнате было так тихо, что можно было услышать не только этот звук, но и даже дыхание спящего на соседней кровати Перси.
Вот он, рядом, лишь стоит пододвинуться к краю и протянуть руку. Но это расстояние нельзя преодолеть.
Потому что, если чему его и научила дружба с Перси, так это тому, что всегда нужно поступать правильно, как бы это ни было трудно.
«Неизвестно, когда это пройдет. Через неделю, месяц, год? Но где гарантия, что я потом сразу влюблюсь в неё? Никакой. Разве она заслуживает ждать неизвестно чего? Кто вообще заслуживает? Так что теперь есть только один выход: нужно закончить это как можно скорее. Завтра»
Завтра, после уроков, ему предстоял сложный разговор. Сложный, но необходимый.
День прошёл быстро, как в тумане. Оливер попросил Эми встретиться после уроков у Озера, серьезно поговорить. И сам мысленно готовился к этому разговору весь последний урок.
— Что за серьезный разговор? — с улыбкой спросила девушка, поправляя волосы.
— Очень серьезный, — кивнул Оливер, вертя в руках упавшую веточку. Подбирая в уме слова, он направил палочку на ветку, и вмиг она как будто покрылась инеем, засеребрилась. — Эми, я не буду ходить вокруг да около. Нам нужно расстаться.
— Что? — серо-голубые глаза распахнулись от шока.
— Да, — кивнул он. — Так будет лучше для всех.
— Кому лучше? — недоумевая, воскликнула она. — Подожди. Тебе… кто-то нравится?
Вот это было сродни удару под дых. Что ж, заслужил.
— Нет, — честно ответил он. Перси ему явно не «нравился», да и не в нём сейчас было дело.
— Тогда что происходит?
— Пожалуйста, дай мне всё высказать, — вздохнул Оливер. — Потом хоть Аваду в меня запускай.
Эми хотела что-то сказать, но остановилась и только кивнула в ответ. Оливер знал, что сейчас сделает ей больно, и ему самому было от этого очень горько. Но если конечность или её часть повреждена тёмным колдовством настолько, что нет возможности спасти, то её необходимо отсечь, чтобы проклятие не пошло дальше, разрушая нервы и мышцы, вытягивая все силы и магию в том числе. Так говорил отец.
Конечно, он слышал, что некоторые так и живут: один в паре любит, а другой позволяет себя любить. Но что тут хорошего? И кто вообще сказал, что так и должно быть?
— Да, мне никто не нравится, и в этом вся причина. Я тебя не люблю, Эми. Прости, если сможешь. Я… Видит Магия, я хотел как лучше! Думал, что смогу полюбить тебя в ответ, потому что это было бы справедливо. Потому что ты очень хорошая и заслуживаешь, чтобы тебя любили. Но я не могу. Видно, правду всё же говорят, будто бладжер у меня вместо сердца. И поэтому нельзя, нечестно будет, чтобы ты ждала меня. Винить мне некого, сам виноват. Но ты еще встретишь кого-то достойного. Не такого, как я.
Эми молчала. Как Оливер и просил, она не произнесла ни слова. И теперь, когда он закончил, она просто смотрела на него со странным выражением лица — и только мокрый след от скатившейся по щеке слезы выдавал её.
— Вот как, — наконец произнесла она. — Знаешь…, а я догадывалась. Но не хотела думать об этом. Хотела верить — и верила — что моей, — тут Эми немного запнулась, — привязанности хватит на двоих с головой.
Слово «любви» не было произнесено, и за это Оливер был даже благодарен.
— Ты не виновата, — поспешно возразил он. — Просто выбрала не того. Честно, любой другой был бы лучше, и я даже не знаю, почему…
Любой другой парень был бы счастлив. Любой родитель бы одобрил — кроме совсем уж помешанных на родовитости.
— Ты не знаешь? — Эми вдруг улыбнулась. — Конечно. Ты ведь никогда не видел себя со стороны. Не слышал себя. И ничего удивительно, что ты не знаешь, как легко в тебя влюбиться, — голос её дрогнул. — Слишком легко.
Удивленный взгляд Оливера вызвал вновь у неё призрачную веселость:
— Знаешь, а я ведь не одна такая. Видел бы, сколько девушек, сколько завистливых взглядов…
«Сейчас разрыдается», — шестым чувством понял Оливер. Нужно было не ранить её гордость еще сильнее и поскорее уйти.
— Не знаю никаких других. И ты — не они, с тобой интересно. Так что я один виноват.
— Я поняла. Не в твоем характере причинять боль намеренно. Но… спасибо, что не стал меня жалеть.
Не намеренно, но причинил же — и разве за такое благодарят? Взгляд Оливера упал на посеребренную ветку, что всё это время была зажата в левой руке. Прежде чем обернуться, он протянул её Эми:
— Возьми. Если возможно. Я бы хотел остаться друзьями. Но решать тебе.
Слабое утешение. Но лучше, чем ничего.
И, уже уходя, добавил:
— Все поймут, если ты больше не придешь в наш клуб.
Вот теперь точно всё.
Спустя несколько минут он, как и вчера — вечность назад — сидел в спальне и смотрел вперед невидящим взглядом. С одной стороны, с души как будто свалился камень, а с другой — грудь сдавило невидимыми тисками. Возможно, именно такое чувство и бывает после тяжелой, но необходимой операции? Так и должно быть? Надо спросить у отца.
— Что за люди! — в комнату зашёл пылающий праведным гневом Перси. — Представляешь, какие-то, скажем так, люди, вдвоем зажали в углу первокурсницу! Привет, кстати.
— Что? — оцепенение как рукой сняло.
— Да, средь бела дня. Мало нам дементоров, — горько усмехнулся староста, — у нас и люди соответствуют. Я-то их спугнул, но сам факт…
— Кто это был?
— Не знаю, не догнал. И они были в масках, так что она лиц не видела.
— Боюсь даже представить, что тогда происходит ночью, — хмыкнул Оливер.
— Я тоже, — вздохнул Перси, усаживаясь рядом. — К сожалению, я не могу быть везде. Конечно, я доложил, куда надо, но будут ли разбираться?
— На это рассчитывать особо не приходится. Ты ведь не отпустил девочку просто так?
— Правила предусматривают нанесение старостой парочки защитных рун на одежду учеников, — многозначительно заметил Перси. — Не магия весть какая помощь, но всё же. Кстати, а что ты так рано со свидания?
— Мы расстались, — отрезал Оливер, не глядя в его сторону.
— Что?
— Ты не ослышался, — всё же он решил повернуться, встретиться взглядом — и увидел искреннее удивление и даже огорчение на лице Перси:
— Думал, у вас всё хорошо.
— Ничего не было хорошо с самого начала, — горько вздохнул Оливер.
— Расскажешь? Если хочешь.
«Какая ирония», — подумал Оливер. — «Из всех людей — именно тебе».
Но, с другой стороны, у них никогда секретов друг от друга не было. И Перси заслуживает знать правду. Не всю, конечно.
— Я сказал, что мы расстаемся, потому что я не люблю её. Конечно, предложил остаться друзьями, но, понятное дело, это очень и очень вряд ли. Думал, что, раз я ей нравлюсь, и у нас много общего, то и сам смогу, — произнести это было трудно, пришлось опустить взгляд, — ответить ей. Ошибся. Значит, со мной что-то не так — потому что у неё нет недостатков…вроде бы.
— Это неправда, — возразил внимательно слушавший Перси. — В том смысле, что ты на себя наговариваешь.
— Нет, правда. Мне и так особенно не хотелось ни с кем встречаться, — вот это было правдой на все сто. — Так что, может, всё вот это, связанное с отношениями, не моё? Моя личная жизнь будет квиддич.
— Не говори ерунды, — Перси встал и подошел к окну. — Такой человек, как ты, не будет одинок.
— Какой еще «такой»?
— Чистокровный в хорошем смысле этого слова, — подумав, ответил Перси. — Не каждый будет думать о других в ущерб себе. Не каждый будет переживать, что кого-то не любит. И далеко не каждый найдет силы и смелость взять вину на себя.
«Он говорит это, чтобы меня утешить», — понимал Оливер. Но всё равно это было довольно приятно — и очень смущало.
— Ты не перечислил ничего особенного, — сказал он тем временем вслух.
— Как скажешь, — усмехнулся Перси. — Но всё же скорее я, как говорят, «сгорю на работе». В гордом одиночестве.
— Что за бред? — Оливер чуть не подскочил. — Перс, ты вроде умный, но иногда такое говоришь! Думаешь, ты хуже меня, что ли?
— Я свои недостатки знаю. В отличие от тебя, я занудный, гордый, и, положа руку на сердце, не особенно весёлый.
— И что? Может, это как раз кому-то нравится, — упрямо возразил Оливер. И тут же прикусил язык, благо что Перси в этот момент его лица не видел. — Может понравиться, то есть. Твоё время просто не пришло ещё, вот и всё.
— Твоё, значит, тоже, — хмыкнул Перси. — Может, ты однолюб? Встретишь еще ту самую. Будете вместе летать, играть в одной команде, понимать друг друга с полуслова, а потом еще и воспитаете как минимум одного будущего чемпиона.
— Может, — как ни в чем не бывало, пожал плечами Оливер, хоть в груди и кольнуло. Теперь он тоже подошел к окну и положил Перси руку на плечо. — И ты тоже… встретишь в Министерстве ту самую, будете вместе всем рулить и переизбираться долго и счастливо. Я еще на твоей свадьбе спляшу самую быструю джигу, понял?
Говорить это было до странности легко. И в то же время — немного больно.
— Родите двоих детей — минимум для вашего рода, да? — и умрете в один день. День двухсотлетия вашей свадьбы.
Перси не выдержал и рассмеялся:
— Ты как Трелони, только наоборот! Себе тоже смерть в таком почтенном возрасте предскажешь?
— Почему бы и да, — хмыкнул Оливер. — Только чуть раньше, пожалуй.
«Лишь бы не позже тебя» — промелькнуло вспышкой в голове и, разумеется, осталось несказанным.
— Значит, договорились, — кивнул Перси. — Доживём до глубокой старости. И переживём всё.
— Всё, что… намечается? — уже серьезнее и тише спросил Оливер.
— Грядут перемены, — вздохнул Перси. Теперь они оба смотрели в окно, смотрели в одном направлении. — И это мягко сказано. Судя по поведению отца в последнее время, его письмам, — тут он перешел на многозначительный шепот, — под Дамблдором шатается кресло.
— Вот как? — хмыкнул Оливер.
— Похоже, на каникулах меня ждет серьезный разговор с отцом. Он, наверное, будет настаивать, что я должен буду стать «человеком Дамблдора» в Министерстве.
— Если он будет настаивать, то я тебе предсказываю, что вы поссоритесь.
— Сам знаю. Для него всё, что говорит победитель Гриндевальда, святая правда. Но я-то учусь сейчас в школе под его руководством, и для меня всё не так однозначно. Тем не менее, что делать, я не знаю.
— Моя семья в любой момент может уйти в глухой нейтралитет — только в нём нельзя сидеть долго, — покачал головой Оливер. — Но знаешь что? Мы не одни. Нас целых девять в этой школе, и это больше, чем просто клуб по интересам. Мы не дадим себя в обиду — но и в эти игры ввязываться не будем.
— А если и ввяжемся, то только, чтобы победить? — усмехнулся Перси.
— Разумеется, — с улыбкой кивнул Оливер.
— А тебе, я смотрю, уже полегчало от расставания? — улыбнулся вдруг Перси в ответ.
— Видимо, разговоры о политике мне помогают, — пожал плечами в ответ.
— Хм, да у меня талант! — с деланной гордостью вскинул голову Перси. Оба рассмеялись.
Окончание в комментариях
Название: Дорога без возврата
Автор: ~Bluebell~
Категория: слэш с элементами гета
Персонажи: Оливер Вуд/Перси Уизли, а также семья Вуд, близнецы Уизли, Маркус Флинт, ОМП, ОЖП
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, ангст, hurt/comfort, мистика
Размер: миди (макси?)
Размещение: только с разрешения автора
Краткое содержание: Рассказ о взрослении, об ответственности, силе духа и принятии непростых решений. О дружбе таких разных и похожих одновременно людей. О любви, рождающейся из дружбы, любви невысказанной, но счастливой. И совсем немного – о магии.
Часть 7. VII курс: сентябрь-октябрьРука об руку, мы преодолеем всё.
— Ты понимаешь, что происходит? — вполголоса спросил Оливера Перси, сидя за обеденным столом в Большом Зале. — Я — нет.
Оливер только покачал головой. Ситуация действительно была довольно мутная. Но, оглядевшись по сторонам, этого почему-то не ощущалось. Беззаботные первокурсники, только что прошедшие распределение, уже, видимо, успели забыть о произошедшем в поезде, и радостно галдели. Второкурсники занимались тем же, иногда поглядывая на «первашей» чуть свысока — ещё бы, теперь они не абы кто, чуть ли не старожилы! Те, что постарше, тоже болтали о чём-то своём. Ни подавленности, ни даже тени озабоченности.
Можно было, конечно, сделать вид, что ничего не происходит, всё нормально, а дементоры — просто часть пейзажа, но…
Но капитан не любил притворяться. И не любил, когда оставались какие-нибудь «но».
— Для начала: что мы знаем? — произнес затем он. — Эти милашки в капюшонах будут охранять нас от беглого преступника, так? День, месяц, возможно, даже до лета — пока не поймают.
— Их прислало Министерство, — кивнул Перси. — И их можно было бы счесть необходимым злом, если бы не то, что случилось в поезде.
— По сути, они просто выполняли свою работу, — заметил Оливер.
— Да, но мы были застигнуты врасплох! И большая удача, что этот новый профессор — Перси мельком оглянулся на стол преподавателей, — смог с ними справиться. Должно быть, он действительно профессионал. Наконец-то…
— Вот только он был один, — заметил капитан.
— Нам опять же повезло, — кивнул Перси. — А если бы дементоры напали бы на кого-нибудь в другом купе? Если бы они заинтересовались не Поттером?
Представлять такое решительно не хотелось.
— И я уже не говорю о том, что Рон был в одном купе с Гарри, — продолжил он, вздохнув.
— Нам всем очень повезло, в общем, — подытожил Оливер. — Но не факт, что будет везти весь год.
Какое-то время оба молчали, опустив головы каждый в свою тарелку.
— Какое, однако, интересное совпадение получается, — усмехнувшись, так же вполголоса продолжил Перси. — Дементоры атаковали не кого-нибудь, а именно Поттера, причём именно в одном с ним купе ехал этот новый преподаватель.
— Действительно, — задумчиво согласился Оливер. — Думаешь, от нас опять что-то скрывают?
— «Что-то скрывают» было в прошлом году, а сейчас откровенно «темнят». Сдается мне, мы и половины о происходящем не знаем. И Поттера мне искренне жаль.
— Да уж. Возможно, нам лучше и не знать этой правды.
— Возможно.
Оливер огляделся еще раз. Всё тот же шум, вся та же радость.
— В любом случае, нам нужно собраться. В субботу, на том же месте, — подытожил он. — Надо будет сообщить всем нашим.
Тем более что до субботы предстоял урок ЗОТИ. Хороший повод составить мнение о новом профессоре и о том, изменится ли программа ввиду новых…обстоятельств.
Вечером того же дня, когда Перси наконец разместил первокурсников — и заодно отыскал двух «потеряшек», убежавших исследовать Хогвартс, а Оливер вернулся с капитанского собрания, они наконец встретились в своей комнате. Вуд при первой же возможности, с разбегу, рухнул на кровать, раскинул руки и пару минут тупо смотрел в потолок.
— Слишком много для одного дня, — наконец произнёс он. С соседней кровати донеслось глухое «угу».
Оливер повернул голову на звук. Перси тоже лежал на своей кровати, но на животе, руки по швам и головой к окну.
— Очки сломаются, — усмехнулся Вуд, глядя на него. Уизли, не меняя позы, повернул голову:
— Пусть. Я, наконец, новые куплю.
«Куплю» — потому что ещё одного «Репаро» оправа, не меняемая вот уже восемь лет, могла и не выдержать. Да, у этого замечательного заклинания был один своеобразный побочный эффект.
Очки у Перси и в самом деле съехали, причем по диагонали. Однако самого его это нисколько не волновало. И Оливер при всём желании не мог отвести взгляд от получившейся картины, редкой, как свободная минута, строгой и непринужденной одновременно — как сам Перси. Вслух же он только сказал:
— Я смотрю, ты вообще не загорел. Как был бледный, так и остался.
— Чего о тебе не скажешь, кстати. Что ж, такая у нас семейная особенность, — слегка пожал плечами Перси. — Мы, рыжие, вообще плохо загораем. Зато сгораем в два счёта. Первое время мы в Египте все красные ходили — видел бы ты меня тогда! Даже солнцезащитное заклинание не помогло.
— А Билл?
— Он уже немного приспособился. Но всё равно ему тоже приятного мало. Думаю, если ему предложат работу в Британии, он не откажется, — оба понимающе усмехнулись.
Затем Перси всё же снял очки и аккуратно положил их на тумбочку. Оливер, проследив за этим, победно скрестил руки на груди.
— И всё равно по тебе не скажешь, что на юге был, — продолжил он. — Белый, как будто тебя там взаперти держа…
И тут же прикусил язык. Картина недавнего — поворотного — сна встала перед глазами. На один миг, но ярко. Пришлось даже зажмуриться.
«Неужели…?»
Оливер быстро взглянул на Перси, смутно ожидая какой-то реакции.
Но её не было. Только разве что он слегка помрачнел — или нет? — и то лишь на мгновение.
— Я же говорю — семейная особенность, — спокойно ответил Перси.
«Это правда? Это…было? Или нет? Он гордый, не скажет, а близнецы и не помнят уже, наверно. Как узнать?» — мысли одна за другой нанизывались, как на нитку.
— Мне, кстати, очень понравился твой подарок, — с лёгкой улыбкой продолжил он. — В таком ярком переплете я Свод законов еще не видел — и в настолько уменьшенном формате.
— Это чтобы ты запомнил, — усмехнулся Оливер. — Потому что это был, пожалуй, первый твой день рождения, который мы отмечали не вместе. И, надеюсь, последний!
«А с другой стороны», — продолжал думать он, — «зачем мне это знать? Что это изменит? Ничего. Об его отношениях с братьями я и так знаю. Мне остаётся, что в одном, что в другом случае лишь поддерживать его — что я и буду делать. Всегда».
— Кстати, насчет «не вместе», — Перси сел на кровати. — Как ты смотришь на то, что я никуда не перееду? Останусь здесь, в этой комнате.
— А куда ты собрался? — удивленно приподнялся на локтях Оливер. — А, точно…
Старостам школы полагалась отдельная комната. Комната, разделенная на две части.
— Я собираюсь отказаться от этой привилегии. Во-первых, я эту комнату видел, она даже чуть меньше нашей. Так что это для меня просто невыгодно. Только для тех, у кого много соседей, как у Пенни — ей нужнее. Ну, а по официальной версии, — Перси сделал «галочки» в воздухе, — мы с ней расстались, так что мы не можем находиться рядом круглосуточно. Только рабочие отношения.
— Логично, — Оливер сел на кровати по-турецки. — А во-вторых?
— Во-вторых?
— Ну, ты же сказал: «во-первых».
— Да, — немного задумчиво кивнул Перси. — Это тоже просто и логично.
Оливер ждал, что Перси пустится в рассуждения, и то, как он высчитал, откуда путь до классов короче, и то, куда лучше выходят окна, и прочее, прочее. Но он сказал только:
— Потому что я не хочу. Меня всё устраивает. Если только…если ты не против.
— Перс, — улыбнулся Оливер, — ты мой лучший друг уже тысячу лет. И нет, ты мне не надоел. Так что я только «за».
Последнее он уже говорил, глядя перед собой — не хотел себя выдать. Он не видел лица Перси, но знал — чувствовал — что тот слегка улыбается. И, чтобы разрядить обстановку, а также предвкушая реакцию, добавил:
— …Хоть ты и храпишь по ночам.
Конечно, это было неправдой…
— Что? — …но реакция того стоила.
— Хорошо, что стены в Хогвартсе крепкие. Хотя пару раз соседи приходили, спрашивали, где дракон рычит, — невозмутимо продолжал он. — А маглорожденные — где самолет приземляется.
— Вот такого точно не было! — Перси даже к очкам потянулся.
— Откуда ты знаешь? — парировал Оливер. — Ты же засыпаешь всегда первым. И спишь крепко.
— Конечно, первым, — хмыкнул Перси. — Кое-кто вообще после отбоя приходит.
— Это было всего три раза! — вскинул голову Оливер. — Если считать за прошлый год, — добавил он уже чуть тише. — Зато ты своим храпом все привидения распугал. Кровавый Барон в кои-то веки решил заглянуть к гриффиндорцам, напугать — а ты его в окно сдул. Молодец! Неужели не помнишь?
Лицо Перси выражало такую гамму эмоций, что Оливер не выдержал и рассмеялся сам.
— Видно, что сам придумал, — рассмеялся и Перси тоже, качая головой.
— Почему сразу придумал? — деланно возмутился Оливер.
— Хотя бы потому что, — со знанием дела заявил староста, расправив дужки очков и сложив их обратно, — если бы я в самом деле храпел, мне об этом давно бы уже вся семья сообщила! И не единожды.
— Подловил, — развел руками Оливер.
На какое-то время повисла тишина.
— Тебе в последнее время ничего не снится? — вдруг спросил Перси, положив очки на место.
Оливер замер на пару секунд, а затем ответил:
— Нет. А почему ты спрашиваешь? — и сам удивился спокойствию своего голоса.
— Да так, — было видно, что Перси немного смутился. — Мне в последнее время снится одно и то же. Будто бы я падаю с большой высоты, и ветер свистит в ушах.
И как бы в подтверждение рухнул обратно на кровать, раскинув руки.
— Во сне я точно знаю, что мне не выжить, — продолжил он, и — и помощи ждать неоткуда. Глупо звучит, понимаю.
— Нормально звучит, — возразил Оливер. — Сны и не бывают логичными.
Рассказ произвел на него гнетущее впечатление, а рой мыслей о собственных сновидениях радости не добавил. Однако молчать было нельзя.
— Попробуй вот что, — наконец произнес он, пододвинувшись поближе к краю своей кровати. — Я слышал, маг может во сне заставить кошмар отступить.
Перси заинтересованно повернул голову.
— Нужно найти силы подумать о чём-то противоположном. Например, что ты не разобьешься, что тебя подхватят.
— Думаешь?
— Уверен. Маги мы или кто?
И для наглядности не нашёл ничего лучше, как схватить друга за руку, слегка свесившуюся с кровати. Когда понял ошибку, было уже поздно — тепло мгновенно разлилось по телу, большей своей частью дойдя до сердца.
«Идиот!»
— Так что ничего не бойся. И спать будешь крепко, — невозмутимо продолжил он, надеясь, что Перси не заметит слегка дрогнувший голос.
И в самом деле, не заметил. Сказал только:
— Действительно крепко, — и только потом многозначительно взглянул на свою сжатую ладонь. Оливер понял намёк: ослабил хватку. Тут же в глазах Перси на миг сверкнули какие-то хитрые огоньки — и он тут же сильно сжал ладонь Оливера.
— Вот как? — воскликнул тот. — Ну, держись! Во всех смыслах!
И резко потянул его к себе.
Спустя некоторое время оба, смеясь, оказались на полу. Точнее, Оливер только свесился всем корпусом, а вот Перси «съехал» полностью. Совсем как на четвертом-пятом курсах после аналогичных «соревнований».
— Мерлин, взрослые, совершеннолетние маги, — отсмеявшись, вздохнул Перси, — а занимаемся такой ерундой.
— Зато легче стало. И заметь, не я это начал, — Оливер легко подтянулся обратно.
— А я и себя тоже имею в виду, — Перси забрался обратно тоже. — Просто…всё так странно. И на нас большая ответственность.
— Да нет, всё правильно, — уже серьезно кивнул Оливер. — Но мы и так не собираемся быть в стороне. А пока есть возможность — можно и подурачиться.
— Что ж, дадим дементорам фору, — согласился Перси. — Взрослыми мы будем завтра. С утра.
…
Новый профессор ЗОТИ, Люпин, пока что — уже целых десять минут — производил хорошее впечатление. Рассказывал о боггартах, о своем личном опыте знакомства с ними, иногда шутил, не уходя далеко от темы. Все гриффиндорцы и когтевранцы слушали внимательно, и Оливер не был исключением. Да, эта тема была ему знакома, к сожалению, не понаслышке, но хотелось составить мнение о преподавателе. Еще минуты три, и вердикт был однозначен: доверять можно.
Люпин начал говорить о способе борьбы со страхом через позитивные эмоции, например, смех. Эффективно, спору нет, но странно — неужели нет других? Оливер и Перси молча переглянулись: должен быть и другой способ!
И когда профессор уже был готов продемонстрировать действие заклинания «Ридикулус», вверх уверенно взметнулась рука одного из гриффиндорцев:
— Профессор, можно вопрос?
Тот немного удивленно, но больше — заинтересованно — взглянул на парня:
— Разумеется, мистер… Вуд, правильно?
— Профессор Люпин, — в наступившей тишине голос Оливера звучал особенно чётко, — вы говорите, что смех побеждает боггарта. Но неужели это единственный способ?
— А почему вы так уверены, что есть какой-то другой? — слегка склонил голову Люпин.
Возвышаясь над сидящими, Оливер не глядел по сторонам, но физически ощутил на себе взгляды всех остальных.
— Потому что не все страхи можно сделать смешными, — уверенно ответил он. И слегка скосил взгляд на Перси.
Тот единственный из класса не обжигал его взглядом. Вместо этого он смотрел на профессора, то есть — в одном направлении с Оливером.
— Вы правы, мистер Вуд, — серьезно ответил Люпин. — К сожалению. А с учетом того, что вы все здесь родились в разгар войны…
На секунду он прикрыл глаза.
— Но я даже рад, что вы, старшекурсник, задали такой вопрос. Это выходит за рамки программы, но показывает вашу заинтересованность, — уже веселее продолжил он. — И таким образом мы подходим к главному «секрету». Готовы?
Заинтересованные кивки были ему ответом.
— Так вот, главная цель при защите от боггартов и подобных им тварей — это абстрагироваться от них, не дать им себя «прочитать». А значит, нам предстоит в первую очередь натренировать силу воли. Сегодня мы будем тренироваться держать предмет на расстоянии от себя. Конечно, — усмехнулся он, — вас уже обучил этому профессор Флитвик, — заодно и проверим, как вы усвоили, — поэтому задание будет усложнено как раз тренировкой воли. Вы должны будете при этом закрыть свой разум. Представить, будто перед вами тот, чья цель — залезть вам в голову, и мысленно окружить свой разум как будто кирпичной стеной. Сосредоточиться на этой стене, ни о чём больше не думать, и стараться удержать при этом предмет, который будет запускать в вас ваш оппонент.
— Окклюменция! — восхищенно произнес Перси.
— Да, начальный уровень, мистер Уизли, — профессор был, похоже, немного польщен.
— А потом мы перейдем к самим боггартам? — спросила Эми, сидевшая аккурат сзади Оливера.
— Да, через пару занятий. Посмотрим, как пойдет. Овладев сутью, каждый будет справляться с боггартом в своей манере: кто смехом, кто безэмоциональностью, а кто-то, может, — Люпин загадочно улыбнулся, — изобретет свой метод.
Оливер и Перси вновь переглянулись.
— Звучит как вызов! — одними губами прошептал первый, а второй тут же кивнул.
— Сейчас для тренировки вы разобьетесь по парам, — продолжил профессор, — где поочередно один будет нападать, другой защищаться.
Парни уже было привстали…
— Но на пары я разобью вас сам, — добавил он. — Всего нас…
— Чёртова дюжина! — с улыбкой и не без гордости подсказала Пенни.
Гриффиндорцы с когтевранцами этого курса давно занимались вместе, сначала на Заклинаниях, потом на ЗОТИ. Гриффиндорцев было мало (всего пять, вместе с Оливером), да и когтевранцев было не особенно много, а вот вместе они были полной, настоящей группой, и своей символической численностью даже гордились.
— Вижу, — кивнул Люпин. — Значит, кто-то будет заниматься втроём. Итак, МакГроу — в паре с Эбернети, Кэмпбелл — в паре с Грэмом, Вуд — с Коллинз, Уизли — с Хаттон…
— Профессор! — в один голос, не сговариваясь, воскликнули парни-гриффиндорцы. На задних партах послышались приглушенные смешки.
— Что такое? — удивленно повернулся он.
— Мы на ЗОТИ всегда в паре работаем, — заявил Оливер. — С Перси, то есть.
— Правда. Они как неразлучники*, — хмыкнула Эшли Кэмпбелл.
Оливер сильно напрягся от услышанного, но вмешался Перси:
— Это традиция, профессор, а традиции — те же правила, — и смерил когтевранку своим фирменным взглядом поверх очков. — Тем более что в паре мы лучше справляемся.
— Никто не собирается нарушать правила, — усмехнулся Люпин. — Мы просто проверим, как вы справляетесь в непривычной ситуации. Вдвойне непривычной.
Парни вынуждены были согласиться, а учитель продолжил дальше распределять остальных и давать указания. Например, не использовать для нападения ничего тяжелее книги.
— Я, конечно, не Перси, — подошла Эми к Оливеру, — и научных знаний у меня не так много, но колдовать могу на уровне.
— Верю, — усмехнулся тот, — и даже знаю. На тренировке ты как-то такую бурю устроила!
— Было дело, — улыбнулась гриффиндорка. — Так начнем?
И тут же ловко запустила в парня книгой, до этого мирно лежащей на парте.
Однако Оливер не растерялся, мигом выбросил правую руку с палочкой вперед, отбросил книгу ровно на середину расстояния между ними, а потом постарался закрыть свой разум настолько, насколько он это понял.
— Сработаемся, — подмигнул парень напарнице. Та довольно подмигнула в ответ и отбросила свободной рукой тёмные локоны назад.
Всё получилось как нельзя лучше. И, перебрасывая книгу друг к другу, Оливер мысленно выстраивал прочную кирпичную стену вокруг своих мыслей. Ненароком он взглянул вбок и увидел, как соревнуются Перси и его напарница Хаттон (он опять забыл её имя). Она, легко подпрыгнув, попробовала провести «атаку сверху», то есть подбросить книгу по дуге, но Перси, не поднимая головы, так же легко пресёк полёт еще на середине, и тут же, закрыв глаза, подвёл книгу к голове напарницы.
Оливер готов был поклясться, что рыжие волосы старосты на короткий миг стали ярче, будто вспыхнули огнём. Неужели это именно так выглядит со стороны? Так выглядит магия? В таком случае, нет ничего лучше неё.
Из «стены» выпало два кирпича, и Оливер вынужден был отвести взгляд, возвращаясь к своей тренировке.
***
Дни шли за днями, половина сентября была уже позади. «Девять смелых» собрались вновь на том же месте, теперь уже под руководством Люпина. Он был очень польщен вниманием старшекурсников к своему предмету и согласился вести дополнительные занятия, хотя и колебался сперва (все были уверены, что лишь для виду). Ребята собирались три раза в неделю, когда не было квиддичных тренировок — правда, только один или два из них они занимались под присмотром, в остальное время — под защитными заклинаниями, окружающими всё, что было в комнате. Впрочем, они уже были опытными бойцами.
— Профессор, когда, как вы думаете, мы сможем справляться с дементорами? — спрашивали они. Это и в самом деле был насущный вопрос. Оказаться бессильным против этих тварей не хотел никто.
— Не раньше, чем все вы научитесь справляться с боггартами, — отвечал он. — Принципы борьбы с ними схожи.
Еще через неделю он, впрочем, предложил им начать готовиться и к борьбе с дементорами, а именно — с помощью Патронуса:
— Это очень сложное заклинание, и я не жду, что все девять из вас его осилят. Это и не каждому взрослому магу под силу. И уж тем более ничего не выйдет с первой попытки. Но пытаться стоит, и чем больше попыток, тем больше шансов, что вы будете подготовлены к встрече с дементором. Потому что одна-единственная встреча с ним — уже битва.
Но пока что в основном они учились бороться с боггартами. Кто-то, как остряк Алан, с помощью Ридикулуса, Рой и Элиза воспользовались неким секретным методом своего рода — и развеяли боггарт (это было зрелищно настолько, что следующий не хотел вылезать из сундука), Перси — своим спокойствием (боггарт просто не мог его «прочитать»), ну, а Оливер пробовал все методы.
Патронус, как и предупреждал Люпин, был сложным заклинанием. Даже с пятой попытки ни у кого не получалось даже бестелесного, даже беловатой дымки. Оливер пытался изо всех сил сосредоточиться на каком-нибудь воспоминании, но то ли оно было недостаточно счастливым, то ли сил не хватало, но результата не было.
— Неужели у нас всех было несчастливое детство? — усмехался Алан.
— Скорее, наоборот, — задумчиво предположил Перси. — На счастливом воспоминании легче сосредоточиться, когда оно одно.
Тренировки, учёба, еще раз тренировки, ежедневная деловая рутина… Все они были тогда очень занятыми. Но в то же время они были просто-напросто молодыми людьми, и часто из зала для тренировок звучал веселый смех и болтовня, иногда даже вместо основных занятий. Где еще могли они быть просто самими собой, просто друзьями, без разделения на факультеты, чистоту крови и прочих границ?
Оливер мимоходом замечал, как они все изменились за год, и не верил. Вот Честер, ставший немного смелее, горячо что-то доказывал Рою — а потом заботливо положил руку на плечо своей любимой умницы Пенни, приобнимая её. Вот Алан, остряк, особо уважающий каламбуры (не злые, разумеется), как и прежде, слегка подшучивал над всеми, кроме разве что Элизы. Сами Элиза и Рой стали более открытыми, Рой казался теперь шире в плечах и сильнее, а Элиза из холодной куклы стала загадочно-улыбчивой — и живой. И если пуффендуец Кевин еще год назад был больше похож на комичного толстяка (хоть внешность обманчива: как истинному питомцу Хельги, упорства было ему не занимать), теперь же эта внутренняя решимость как-то стала проявляться и во внешних чертах.
Что до Эми, то она, и раньше любя танцы, теперь часто разучивала новые движения в свободную минуту, много улыбалась, а во время колдовства её заметно заполнял какой-то задор. Оливеру начинало казаться, что она, возможно, красуется перед кем-то из парней.
А Перси… Да, он и раньше был серьезным, но теперь, помимо этого, стал как-то менее зависим от мнения других. И Оливер не знал точно, менялся ли Перси к лучшему за последние два года, или же он всегда был таким — только заметно стало это лишь теперь. Теперь Оливер видел его, видел по-настоящему: исчезающие, бледнеющие веснушки, пронзительный взгляд за старыми роговыми очками, тёплая улыбка — и полная самоотдача в работе, строгие собственные принципы, забота, порой скрываемая за строгостью. Если вдуматься, то они поразительно хорошо понимали друг друга: порой Оливер еще не успевал закончить фразу, а Перси уже понимающе кивал, и наоборот. Порой им даже не нужны были слова, достаточно просто было переглянуться. Становилось немного не по себе: что, если Перси скоро поймёт? Оставалось только надеяться, что эта влюбленность скоро сойдет на нет, и Перси просто не успеет догадаться.
Впрочем, тренировка силы воли немало помогла Оливеру, и скрывать свои чувства теперь было гораздо легче. При этом, как и прежде, они с Перси много болтали обо всём и ни о чём, шутили, часто занимались вместе, и никакой тоски Оливер не чувствовал, смеялся искренне и рассуждал вслух — как о серьезном, так и о всякой ерунде — без гнетущих мыслей, присущих безответно влюбленным. Дружба ведь никуда не делась. А если иногда, в основном ночью, приходили разные глупые мысли и несбыточные мечты, например, о том, каково это — целовать его и получать поцелуи в ответ, засыпать и просыпаться в объятиях друг друга — тогда и пригождались умения подчинять свои мысли разуму. И когда ночью или днём редко, будто из глубин, поднималось желание крепко обнять, прижать к себе, осторожно коснуться лица — всё останавливала одна простая мысль: после такого Перси съедет в другую комнату, как можно дальше (и будет абсолютно прав).
…Патронус всё так же не получался.
Еще через неделю тренировок какая-то белесая дымка одновременно получилась у Честера и Пенни.
— Да вы идеальная пара: у вас даже патронусы одинаковые! — пошутил по этому поводу Алан.
А Элиза и Рой, получив какое-то письмо из дома, немного отдалились от других, заметно помрачнели и о чем-то спорили между собой. День, другой… Наконец остальные потребовали объяснить, что за тайны они скрывают. И Рой не выдержал:
— Хотите знать? Хорошо. Родители помолвили нас без нашего ведома!
— С кем? — в наступившей тишине спросил Оливер.
— Друг с другом, — устало ответил слизеринец.
Тишина стала гнетущей. Элиза молчала, сидя вполоборота и прижимая расшитый платок к глазам.
— Но вы же…двоюродные, — пораженно прошептала Эми.
— Вот и видно, что ты полукровка, — горько усмехнулся Рой. — Извини. Я хотел сказать, это вынужденная мера чистокровных. Все другие варианты из нашего круга оказались невозможны, а с рангом пониже родниться — гордость не позволяет. В былые времена, будь мы даже родными, это никого бы не остановило. Но мы с самого начала были против. Кто бы нас еще слушал…
И добавил, уже кузине:
— Я не позволю тебе что-нибудь с собой сделать, поняла? Найдем другой выход.
— На тебе следящие чары, — отрешенно ответила она. — Я подслушала разговор дяди с отцом еще в июне. Снять мы их до сих пор не можем. А так хотя бы ты будешь свободен…
— Похищение невесты, — вдруг сказал непривычно серьезный Алан. — Семь дней в плену, и брак тогда будет аннулирован.
Элиза медленно подняла голову и повернулась к нему:
— Рискованно, — полушёпотом произнесла она. От удивления слёзы быстро высохли в серо-голубых глазах.
— Иногда риск оправдан, — куда-то в сторону ответил Алан. Неужели…смутился?
Рой перевел взгляд с когтевранца на сестру, но ничего не сказал.
— Можно и так. Но есть и менее рискованный способ, — задумчиво произнесла Пенни. — Провести один интересный ритуал. Я тут недавно увлеклась одной книгой…
— О, да, — многозначительно ввернул Честер. Послышались смешки от парней, старательно маскируемые под кашель.
— …Про обычаи южных славян. Так вот, старинный ритуал побратимства** создает связь, очень и очень схожую с кровными узами. Даже дети побратимов не могут жениться между собой. Значит, и между вами тем более не закрепится никакая помолвка — побратимство как бы наложится на уже существующее родство.
— Очень интересный ритуал, — кивнул Рой. — Не слышал ни о чем подобном.
— Неудивительно, — отозвался Перси, поправив очки. — Если бы похожий английский ритуал существовал, он был бы широко известен, и за это мигом бы попал в категорию «Непростительных».
— За подрыв традиций, — припечатал вновь повеселевший Алан. Смехом его поддержали все.
— Звучит как тост, — как бы невзначай заметил Кевин. И — новый взрыв смеха.
***
Враг силён твоим страхом, не так ли?
Осень давно вступила в свои права. Листья меняли свой цвет и опадали, дожди учащались, и солнце, пусть и светило почти так же ярко, как летом, больше не грело. Сколько не подставляй руки под лучи жёлтого света, пробивающиеся сквозь листву, теплее не станет. Иногда, в погожий день, сидя на самом освещенном холме и закрыв глаза, можно ощутить тепло и представить, что на дворе ещё август — но ветер, холодный ветер налетит в течение нескольких минут, ясно давая понять: над Хогвартсом давно уже октябрь. Своеобразна забота шотландской погоды — она не даст утопать в иллюзиях, равно как и не даст забыть формулу Согревающих чар.
Птицы этих чар не знали и стремились на юг. То и дело над замком проносились стаи, и особенно ярко это смотрелось как раз в погожие дни. Обитатели Хогвартса смотрели в окна, как можно выше, и, провожая взглядом очередной клин, нет-нет да просили мысленно: «Птицы, заберите и меня! Подальше от этого всего, от дементоров, тоски, пустых дней, туманного будущего… От Снейпа, в конце концов!»
Оливер же просто брал метлу и шёл летать сам. Привычно оценив направление и примерную скорость ветра, он садился и взмывал всё выше и выше — пока не начинал задыхаться. Свист ветра в ушах ни с чем не сравнить, как и невообразимую легкость после полета. Все тревоги, все проблемы в небе казались крошечными — какими кажутся и люди с большой высоты. Оливер репетировал все финты, какие знал, обгонял птичьи стаи, бездумно «плыл по течению» воздушного потока и просто соревновался сам с собой.
С каждым днём темнело всё раньше. И вот однажды, в выходной день, когда ему вздумалось полетать после очередного собрания клуба, он долетался до сумерек. Пришлось быстро вернуться на землю — во всех смыслах.
Спустившись, он отметил про себя, что на земле как-то слишком зябко. И это при том, что ветра нет. Странно, но он не придал бы этому большого значения, если вдруг вслед за этим по коже не побежали бы мурашки, а в голове не возникло желание бежать, бежать как можно быстрее, прятаться от…
От?..
«Мерлин!»
Оливер резко обернулся. Не додуманная до конца мысль оказалась правдой. На него надвигались дементоры, решившие, видимо, поохотиться.
Две штуки.
Оливер застыл как вкопанный. Ужас сковал его крепче любых Силков.
«Вот и всё», — промелькнуло в голове. — «Конец игры. Точка. Реванша не будет».
Время для него будто замедлило свой ход. Дементоры приближались не спеша, но неумолимо, зная, что жертва никуда не денется.
«Что толку в моей палочке? Патронус вызывать я так и не научился, а всё остальное против них не поможет…»
Вот уже один из них — главный? — подался вперед. Запах прелых листьев стал сильнее, некоторые начали буреть прямо на деревьях.
«Что толку в моём совершеннолетии? Я не могу защитить себя, что уж говорить о других!»
К прелому запаху отчетливо примешалась гниль. Ближайшие деревья стояли уже полностью без листьев.
«Что толку в моей магии?! Если меня сейчас выпьет эта летающая тряпка…»
Дементоры подобрались совсем близко, главный из них уже было протянул свою костлявую руку…
«Нет. Нет. Этого не будет. Не будет, потому что — потому что так не должно быть! Это я человек. Я маг. Не они!»
Гнев и гордость вскипели, затмив собой страх. Усилием воли — её отчаянным рывком — Оливер закрыл как мог свой разум и выставил вперед правую руку, согнутую в локте. Рука плохо чувствовалась, но парень стиснул зубы, и горячая кровь побежала по телу.
— Не выйдет, — сдавленно, но твёрдо прохрипел он.
Дементор остановился на миг, но этой заминки вполне хватило, чтобы собраться с мыслями. Собрать свою силу в невидимый клубок.
— Поохотиться решили? — голос Оливера становился всё менее хриплым с каждым мигом, и всё более уверенным. — А откуда такая смелость, а?
Дементор снова протянул руку, но Оливер по наитию мысленно бросил «клубок» вперед — и на миг ясно увидел, как тот превращается в стену. Стену, которую дементор не смог пройти — и если бы у него было лицо, оно бы обязательно выражало в этот момент растерянность.
Оливер окончательно воспрял духом — и сделал шаг вперед.
— Кто вы такие? Кусок материи. Тряпка с костлявыми руками. С чего вы вообще взяли, что можете нападать на людей?
Казалось, за спиной выросли крылья. Оливер вытащил палочку из рукава. Дементоры начали пятиться.
— Может, третьекурсника вы бы и напугали. Но не меня. Я напомню ваше место.
За спиной шуршали прелые листья. Оливер резко выбросил вперед руку с зажатой палочкой, описывая дугу, и сделал шаг вперед. Еще раз. Еще раз.
— Вы — никто. Вы — ничто. Я — человек. Я — маг. Я — чистокровный, — по шагу на каждую фразу. — Знай. Своё. Место!
Где-то вдалеке послышались шаги, а чуть позже — и чей-то голос, но Оливер ничего не замечал. Он гнал дементоров до края квиддичного поля, и у самой трибуны остановился, чтобы заявить, утверждая свою власть по праву магии:
— Поле принадлежит мне! — и выпустить вверх, в вечереющее небо, столп алых искр.
Поднялся вихрь жёлто-бурых листьев, взвился и ураганом бросился вперед, не задевая Оливера, но снося дементоров окончательно. Улеглось всё так же быстро, как и поднялось, и рука Оливера, обессилев, упала.
Ноги тут же стали ватными, на лбу выступил холодный пот, и, от осознания того, что сейчас произошло, парню пришлось, тяжело дыша, прислониться к трибуне, чтобы не распластаться по земле окончательно. Где-то вдалеке был слышен девичий — знакомый — голос, но сил не было даже отозваться. Голос просил обернуться или бежать — просил невозможного. Даже когда спустя пару мгновений по шее вновь побежали знакомые мурашки, и вновь стало до жути холодно, не хватило сил даже на испуг.
И тогда он вдруг услышал:
— Экспекто Патронум!
Чистый, согревающий свет засиял на поле, на миг озаряя всё как днём. И Оливер обернулся.
Патронус — огромная крылатая кошка (у Оливера вылетело из головы название) рычала на подлетевшего было сзади еще одного дементора и била его крыльями. Рядом стояла Эми в квиддичной форме, зачарованно-неверяще наблюдая за происходящим. Зрелище было абсолютно нереальным, к тому же озаряемое лунным светом — и всё же это был не сон.
Всё закончилось очень быстро: патронус, прогнав врага, кивнула своей хозяйке и убежала в лес. Эми тряхнула головой, будто проснувшись.
— Как ты.? — наконец смог спросить Оливер.
— Я? Летаю часто… вечерами, — смутившись, повернулась к нему девушка. — Нет, скажи, как ты смог… это? Древняя магия?
— Не сложнее, чем заставить работать близнецов Уизли, — пожал плечами парень. На самом деле он не знал точно. — А древняя магия или нет, у Перси спрашивать надо. Или у Пенни.
— Спрошу обязательно, — счастливая улыбка Эми затмевала, казалось, лунный свет по яркости.
— Почему ты… спасла меня? — лицо Оливера посерьезнело. — Ты ведь себя не пожалела.
— Иногда риск оправдан, — тихо и так же серьезно произнесла гриффиндорка, глядя куда-то вбок.
«Что это значит? Зачем она так поступила? Почему она так себя ведет?» — лихорадочно думал Оливер. Хотя сердцем всё уже понял. И обомлел, не веря. Как давно?.. Почему? И что теперь делать?
— Кажется, я твой должник, — негромко ответил он, стараясь не выдавать растерянности.
Решение пришло быстро. Она замечательная девушка, хороший друг, и…разве это будет сложно — полюбить её в ответ? Эта так называемая «любовь» к Перси уже, кажется, начала проходить. Нужно лишь ускорить этот процесс.
— Эми, ты пойдешь со мной в Хогсмид?
Примечания:
* "lovebirds" (англ.) Конечно, Эшли ничего "такого" не имела в виду, но...
** реально существовавший, в т.ч. и на Руси
Часть 8. VII курс: ноябрьНастало время быть стойкими
Ровно держать спину необходимо всегда. Устал ли ты, расстроен, или, наоборот, вне себя от злости — это никого не волнует. Настоящий чистокровный не должен раскрываться полностью. Конечно, не рекомендуется при этом строить из себя высшее существо и смотреть на окружающих, как на драконий навоз, но и выражать свои эмоции можно лишь не в полную силу. Таковы неписаные правила взрослой жизни. Никого не волнует твоя боль или усталость, а если и волнует, то скорее для того, чтобы использовать это против тебя же. Редкие исключения — родители и настоящие друзья — только подтверждают правило, и их опять же не нужно расстраивать лишний раз. По крайней мере, это касается магического мира — как дела обстоят у магглов, Оливер мог только догадываться.
Настоящий капитан должен помнить, что на него равняются все. Даже если у него в команде есть Избранный. Даже если вся команда состоит из Избранных. Пусть на них смотрят зрители — сами игроки в первую очередь будут смотреть на капитана, «заряжаться» от него. А значит, он не имеет права впасть в отчаяние на виду у всех, что бы ни случилось. Обязан держаться. И улыбаться.
Настоящий гриффиндорец всегда поступает правильно. Так, как подсказывает ему честь и совесть.
— …Нет, Седрик, переигрывать не будем. Вы победили честно.
Даже если хочется упасть замертво.
Оливер плохо помнил, что было после матча. Как во сне, ушёл с поля. Сдал метлу. О чём-то говорил с командой. Потом почему-то с Седриком. Потом с Эми. Она что-то горячо ему доказывала, брала за руку, но Оливер не мог различить отдельные слова и только кивал. Её голос утешал и звучал, как хорошая музыка — в окружавшем гуле, в который слились все звуки, этот был самым приятным.
— Ты замечательная, — только и смог сказать он ей. — Спасибо.
Совсем молчать было бы грубо.
Как под Конфундусом, попрощаться с Эми, зайти в Больничное крыло, проведать Поттера, подняться к себе в спальню — и упасть лицом вниз.
Потому что кончились последние силы. Потому что это был последний год и последний шанс. Потому что дементоры, намеренно или нет, но отомстили.
Сквозь туман в голове вдруг он ясно услышал:
— Даже не думай себя казнить.
Мог ли он не узнать этот голос? Не в этой жизни, пожалуй.
Оливер повернул голову. Перси, сидя на соседней кровати, смотрел невидящим взглядом куда-то в сторону.
— Ты и так совершил невозможное. И не твоя вина, что невозможного оказалось недостаточно.
— Преувеличиваешь, — Оливер сам удивился, как нормально прозвучал его голос. Даже не хрипло.
— Преуменьшаю, — отрезал Перси.
Он был единственным, кроме Эми, кто знал о том случае с дементорами. Другие бы просто не поверили, так невероятно это звучало со стороны. Оливер, может, и сам не поверил, если бы не был непосредственным участником. Тем более, не было никакой гарантии, что он сможет повторить это снова, если понадобится (трезвая оценка способностей еще никому не мешала). Даже Перси он рассказал это всё только потому, что не мог не пояснить, при каких обстоятельствах понял, что Эми он нравится и что это, наверное, взаимно. Было увлекательно смотреть, как по ходу рассказа недоверие на лице Перси сменялось удивлением и постепенно переходило в потрясение. Но он поверил. В самом деле, перед ним не было смысла что-то сочинять.
— Думаю, дементоры давно это планировали. Поэтому тогда ты их и встретил. Но ты умудрился обратить их в бегство! Призвал древнюю магию…
— Думаешь, — усмехнулся Оливер, переворачиваясь на спину, — это как-то помогло потом?
— Да. Они не посмели напасть на тебя, на команду, только на ловца.
— Скорее, потому что он Избранный.
— Избранный? При всём уважении, его заслуга лишь в том, что он когда-то чудом выжил, — хмыкнул Перси.
Кровь заметно теплела.
— Может быть. Но он — символ. Стимул. И сам по себе хорошо играет.
— Одно дело — легенда о чудесном спасении, где пришлось принять на веру слова Дамблдора, которого там даже не было, — Перси постепенно говорил с большим и большим жаром. — Другое дело — реальность. Здесь нет чудес, только сила духа. Что мне Мальчик-Который-Выжил, когда передо мной сейчас Тот-Кого-Боится-Дементор?
— Скажешь тоже. Я не герой, Перс, — вздохнул Оливер. Силы понемногу возвращались, и можно было только догадываться, почему. — Просто очень хотел жить.
— Тем лучше, — усмехнулся Перси. — Это значит… значит, что мы сами можем справиться.
— То есть?
— Это значит, что не обязательно ждать спасителя. Ты подаешь пример того, что каждый может победить. По праву магии. По праву силы духа. И мне странно думать, что это может быть невероятнее победы младенца.
— Тем не менее, не поверят, — покачал головой Оливер. — И вряд ли я смогу это повторить.
— Но прецедент уже создан.
— Уговорил, — улыбнулся Оливер. — Расскажем нашим. Вдохновим их.
Конечно, Перси был не совсем объективен, напомнил себе он. Но, с другой стороны, он редко ошибался, и, раз Перси считает Оливера способным вдохновить их «тайное общество», то, скорее всего, так оно и есть. Только бы оправдать эти ожидания! Ответственности Вуд не боялся, а вот несоответствия…
Оливер обнаружил, что силы вернулись к нему полностью, и он даже не понял, когда.
— И да, ты не герой. Ты — капитан.
Оливер вдруг почувствовал, как его свесившуюся с кровати руку крепко сжали.
— Не падай, капитан.
Он повернулся и встретился с Перси взглядом. Кровь потеплела окончательно.
— Не дождутся!
Оливер крепко сжал руку в ответ. А потом резко — по традиции — дернул на себя.
***
Время совершать, осознавать и исправлять ошибки
На улице становилось холоднее. Осень переходила в ту стадию, которую Оливер терпеть не мог, в ожидание снега, который, наконец, укроет собой прелые листья. Патронус у многих всё так же не получался. Максимум, чего мог добиться, например, Перси — мутноватой дымки.
Эми не могла повторить свой Патронус. Она не признавалась, но Оливер догадывался: тогда, на поле, это был её первый успешный опыт призыва Защитника. Спровоцированный огромным страхом и поистине гриффиндорским отчаянием, и вдохновленный сильными чувствами. И тем больнее было понимать, что он не в силах ответить ей ничем. По крайней мере, пока что.
Они встречались уже две недели, с того самого похода в Хогсмид. Ну как встречались… По крайней мере Оливер старался проводить как можно больше свободного времени с ней.
Тогда в Хогсмиде он увидел — теперь увидел! — как сияют серо-голубые глаза Эми, как она рада и смущена одновременно (и это при её обычном спокойствии), и у него в голове не укладывалось, как он может вызывать такие сильные эмоции. Это было странно. Льстило, но смущало гораздо больше. Его уважали, ему подчинялись, с ним дружили, некоторые за спиной подшучивали, а некоторые даже терпеть не могли, открыто или опять же за спиной — весь спектр, пожалуй, только вот таких чувств он еще ни у кого не вызывал.
«И теперь я должен ответить ей взаимностью», — подумал он. — «Так будет правильно».
Да, говорят, «сердцу не прикажешь». Но разве маги не приказывают самому миру? Разве они не меняют природу вещей одним взмахом палочки? Не достают из головы воспоминания? Так в чем будет сложность вызвать у себя ответные чувства? Это лишь вопрос времени и силы воли — а и того, и другого у него в достатке.
— Эми, — обратился он к ней на обратном пути.
— Да? — обернулась она.
— Ты… — он на несколько секунд задержал на ней взгляд. Невысокая, аккуратная, чёрные кудри рассыпаны по плечам, лёгкий румянец… — Ты очень красивая.
Это была лишь констатация факта, и Эми наверняка знала, что по магическим канонам красоты так оно и есть, но она, услышав это, засияла так, что пасмурный день как будто на пару мгновений стал ясным. Сердце Оливера сжалось, но усилием воли он заставил его замолчать. Всё идет по плану. Скоро он будет произносить эти слова не просто как констатацию факта, и у него в животе залетают бабочки — или как это называется?
По возвращению во дворе Хогвартса на пути им внезапно встретился Флинт. Неприятно удивлены были все трое. Флинт, взглянув на Оливера, скривился, и уже хотел было как-нибудь съязвить и пойти дальше, но заметил Эми и остановился. На его лице промелькнуло странное выражение, и — впервые на памяти Оливера — он не обратился сразу к нему. Наоборот, Флинт заговорил, смотря прямо на Эми, как будто не видя никого, кроме неё:
— Как делишки, Коллинз? Что, всё выше и выше? А ты в курсе, что с высоты падать больно? Не боишься?
Эми, удивившись сначала, быстро сориентировалась и сделала вид, будто не слышит этих слов. Оливер не понимал, что происходит, но в любом случае ему это не нравилось. Намерения Флинта не могли быть мирными: тон, которым он произносил колкости, превращал их в прямые угрозы. И, прежде чем Флинт сделал шаг вперед, Оливер загородил девушку собой:
— Зато ты, я смотрю, смелый. Что тебе от неё нужно?
Флинт нахмурился. Оливер решил укрепить защиту:
— Я спрашиваю, что тебе нужно от моей девушки?
Подействовало. Флинт полностью отвлекся от Эми и в его глазах была старая знакомая неприязнь.
— Не твоего ума дело. Чтоб ты ногу сломал*, — как проклятье, сквозь зубы, вытолкнул он и ушел.
— К дракклу! — с усмешкой крикнул Оливер вслед. И тихо спросил:
— Что это было?
— Не знаю, — так же ответила Эми. — Может, это как-то связано с тем, что теперь его отец вынужден вести дела с моим, полукровкой и сыном полукровки? Этим летом нам приходилось часто видеться. А в последнее время он вот так проходу мне не даёт.
— Странно всё равно.
— Да уж. Спасибо тебе. Кстати, — тут она улыбнулась, — ты сказал «моей девушки»?
— Да, — не видел смысла отпираться Оливер. — Потому что я хочу, чтобы это было правдой. А ты?
Он действительно этого хотел. Чем раньше, тем лучше, не так ли?
— Очень, — прошептала Эми. Вмиг она оказалась очень близко, положила руку ему на плечо, легко приподнялась на цыпочках и поцеловала в щеку. Это было странно: во-первых, из-за быстроты, во-вторых, из-за того, что Оливер ничего не почувствовал. Впрочем, всё еще впереди.
Так всё и началось. Вместе они гуляли (иногда ловя на себе завистливые взгляды), летали, сидели на занятиях, тренировались, болтали обо всем на свете. У них и в самом деле было много общего. Эми не была в команде, но любовь к полетам жила в ней и об игре она знала многое, если не всё. Желание играть самой, впрочем, остыло и, не тоскуя по несбыточному, она, тем не менее, решила косвенно связать с квиддичем жизнь, став журналисткой. Благо способности имелись. С ней вообще не было скучно. Казалось, у Эми на всё есть собственное суждение, высказываемое, впрочем, довольно лёгким тоном. Если Оливер был с ней не согласен, то она не спорила, но и не меняла свою точку зрения. Он заметил, что ему это нравится.
Но дни шли за днями, а ничего не менялось. Оливер ничего не чувствовал. Никакого «горения», «бабочек в животе», бессонницы и желания быть всегда рядом. Ни-че-го. А ведь это и есть любовь, разве нет? По крайней мере, именно это он видел по Честеру и Пенни, «сладкой парочке».
И тут он поймал себя на мысли: при мысли о Перси никаких «бабочек» тоже не было. Не «сносило крышу», не горел внутри всё пожирающий огонь, не хотелось постоянно касаться его, что уж говорить о большем. А значит… Значит, он ошибся и никогда не любил Перси. Замечательно. Хотя бы одна часть плана удалась!
Но с первой всё равно были проблемы. С Эми было легко и свободно, но не было и следа той правильности, как при общении с Перси. И к более, кхм, активным действиям, свойственным влюбленным парочкам, переходить вообще не хотелось. Тем не менее, оставался еще шанс вызвать эти пресловутые «бабочки».
Однажды после полета, когда они оба спустились на землю, Оливер решился. Подошёл ближе, наклонил голову и резко — отчаянно — накрыл губы девушки своими. Эми распахнула глаза от удивления, но уже в следующий миг положила ему руки на плечи и прикрыла глаза, слегка улыбаясь. Оливер старался вести себя как можно увереннее, при этом смутно представляя, что нужно делать. Он медленно скользил и сминал своими губы Эми, и чувствовал, как та отвечает ему теми же неуверенными движениями, почти не дыша при этом.
Дыхание самого Оливера было ровным и мысли его невольно уносились далеко. Дул холодный ветер, похоже, западный, и значит, завтра будут сложности с полетами и с набором нужной высоты. А еще у него в последнее время проблема с аппарацией, придется завтра выкроить время на тренировку…
Мерлин. Оливер мало что понимал в любви, но даже так осознавал, что это явно не то, о чём стоит думать, когда целуешься впервые в жизни. И отстранился.
Должно быть, по нему можно было заметить, о чем он подумал, потому что лицо Эми на миг приобрело странное выражение. Но это было лишь на миг, потому что Оливер тут же собрался и улыбнулся ей:
— Пошли в замок?..
Несколькими минутами спустя Оливер сидел в комнате, глядел в одну точку и не двигался.
— Как свидание? — услышал он голос Перси, сидящего за столом неподалеку.
— Нормально, — вздохнул в ответ. — Мы целовались.
— И это ты называешь «нормально»? — удивленно усмехнулся Перси. — Но, кроме шуток, рад за тебя. Ты, наверное, от счастья прийти в себя не можешь?
Оливер повернул голову и скользнул взглядом по лицу друга. Тот смотрел на него поверх очков и слегка улыбался.
Он был искренне рад за него. И Оливер почувствовал, что сам хочет улыбнуться в ответ, что и сделал тут же.
«Вот почему так?» — пронеслось у него в голове. — «Я ведь не люблю его. Но если ему плохо, то плохо и мне, а если он рад, то и я рад тоже, рад за самого себя! Как такое возможно?»
— Да, Перс. От счастья.
…Той ночью Оливер долго не мог уснуть. Лёжа с открытыми глазами и смотря в потолок, он осмысливал происходящее.
«Так больше продолжаться не может», — думал он. — «Это ужасно. Я не могу… Как бы ни пытался, не могу. И Эми… Получается, я её обманул. Ничего не обещал — но обманул. Но дальше так нельзя. Эти глупые чувства к Перси вроде бы прошли — или нет? В любом случае я не могу заставлять Эми ждать меня. Это жестоко: давать ложную надежду. Хотя, по идее, я так и сделал! Кто я тогда после этого?»
Где-то на столе в ночной тишине тикали карманные часы. В комнате было так тихо, что можно было услышать не только этот звук, но и даже дыхание спящего на соседней кровати Перси.
Вот он, рядом, лишь стоит пододвинуться к краю и протянуть руку. Но это расстояние нельзя преодолеть.
Потому что, если чему его и научила дружба с Перси, так это тому, что всегда нужно поступать правильно, как бы это ни было трудно.
«Неизвестно, когда это пройдет. Через неделю, месяц, год? Но где гарантия, что я потом сразу влюблюсь в неё? Никакой. Разве она заслуживает ждать неизвестно чего? Кто вообще заслуживает? Так что теперь есть только один выход: нужно закончить это как можно скорее. Завтра»
Завтра, после уроков, ему предстоял сложный разговор. Сложный, но необходимый.
День прошёл быстро, как в тумане. Оливер попросил Эми встретиться после уроков у Озера, серьезно поговорить. И сам мысленно готовился к этому разговору весь последний урок.
— Что за серьезный разговор? — с улыбкой спросила девушка, поправляя волосы.
— Очень серьезный, — кивнул Оливер, вертя в руках упавшую веточку. Подбирая в уме слова, он направил палочку на ветку, и вмиг она как будто покрылась инеем, засеребрилась. — Эми, я не буду ходить вокруг да около. Нам нужно расстаться.
— Что? — серо-голубые глаза распахнулись от шока.
— Да, — кивнул он. — Так будет лучше для всех.
— Кому лучше? — недоумевая, воскликнула она. — Подожди. Тебе… кто-то нравится?
Вот это было сродни удару под дых. Что ж, заслужил.
— Нет, — честно ответил он. Перси ему явно не «нравился», да и не в нём сейчас было дело.
— Тогда что происходит?
— Пожалуйста, дай мне всё высказать, — вздохнул Оливер. — Потом хоть Аваду в меня запускай.
Эми хотела что-то сказать, но остановилась и только кивнула в ответ. Оливер знал, что сейчас сделает ей больно, и ему самому было от этого очень горько. Но если конечность или её часть повреждена тёмным колдовством настолько, что нет возможности спасти, то её необходимо отсечь, чтобы проклятие не пошло дальше, разрушая нервы и мышцы, вытягивая все силы и магию в том числе. Так говорил отец.
Конечно, он слышал, что некоторые так и живут: один в паре любит, а другой позволяет себя любить. Но что тут хорошего? И кто вообще сказал, что так и должно быть?
— Да, мне никто не нравится, и в этом вся причина. Я тебя не люблю, Эми. Прости, если сможешь. Я… Видит Магия, я хотел как лучше! Думал, что смогу полюбить тебя в ответ, потому что это было бы справедливо. Потому что ты очень хорошая и заслуживаешь, чтобы тебя любили. Но я не могу. Видно, правду всё же говорят, будто бладжер у меня вместо сердца. И поэтому нельзя, нечестно будет, чтобы ты ждала меня. Винить мне некого, сам виноват. Но ты еще встретишь кого-то достойного. Не такого, как я.
Эми молчала. Как Оливер и просил, она не произнесла ни слова. И теперь, когда он закончил, она просто смотрела на него со странным выражением лица — и только мокрый след от скатившейся по щеке слезы выдавал её.
— Вот как, — наконец произнесла она. — Знаешь…, а я догадывалась. Но не хотела думать об этом. Хотела верить — и верила — что моей, — тут Эми немного запнулась, — привязанности хватит на двоих с головой.
Слово «любви» не было произнесено, и за это Оливер был даже благодарен.
— Ты не виновата, — поспешно возразил он. — Просто выбрала не того. Честно, любой другой был бы лучше, и я даже не знаю, почему…
Любой другой парень был бы счастлив. Любой родитель бы одобрил — кроме совсем уж помешанных на родовитости.
— Ты не знаешь? — Эми вдруг улыбнулась. — Конечно. Ты ведь никогда не видел себя со стороны. Не слышал себя. И ничего удивительно, что ты не знаешь, как легко в тебя влюбиться, — голос её дрогнул. — Слишком легко.
Удивленный взгляд Оливера вызвал вновь у неё призрачную веселость:
— Знаешь, а я ведь не одна такая. Видел бы, сколько девушек, сколько завистливых взглядов…
«Сейчас разрыдается», — шестым чувством понял Оливер. Нужно было не ранить её гордость еще сильнее и поскорее уйти.
— Не знаю никаких других. И ты — не они, с тобой интересно. Так что я один виноват.
— Я поняла. Не в твоем характере причинять боль намеренно. Но… спасибо, что не стал меня жалеть.
Не намеренно, но причинил же — и разве за такое благодарят? Взгляд Оливера упал на посеребренную ветку, что всё это время была зажата в левой руке. Прежде чем обернуться, он протянул её Эми:
— Возьми. Если возможно. Я бы хотел остаться друзьями. Но решать тебе.
Слабое утешение. Но лучше, чем ничего.
И, уже уходя, добавил:
— Все поймут, если ты больше не придешь в наш клуб.
Вот теперь точно всё.
Спустя несколько минут он, как и вчера — вечность назад — сидел в спальне и смотрел вперед невидящим взглядом. С одной стороны, с души как будто свалился камень, а с другой — грудь сдавило невидимыми тисками. Возможно, именно такое чувство и бывает после тяжелой, но необходимой операции? Так и должно быть? Надо спросить у отца.
— Что за люди! — в комнату зашёл пылающий праведным гневом Перси. — Представляешь, какие-то, скажем так, люди, вдвоем зажали в углу первокурсницу! Привет, кстати.
— Что? — оцепенение как рукой сняло.
— Да, средь бела дня. Мало нам дементоров, — горько усмехнулся староста, — у нас и люди соответствуют. Я-то их спугнул, но сам факт…
— Кто это был?
— Не знаю, не догнал. И они были в масках, так что она лиц не видела.
— Боюсь даже представить, что тогда происходит ночью, — хмыкнул Оливер.
— Я тоже, — вздохнул Перси, усаживаясь рядом. — К сожалению, я не могу быть везде. Конечно, я доложил, куда надо, но будут ли разбираться?
— На это рассчитывать особо не приходится. Ты ведь не отпустил девочку просто так?
— Правила предусматривают нанесение старостой парочки защитных рун на одежду учеников, — многозначительно заметил Перси. — Не магия весть какая помощь, но всё же. Кстати, а что ты так рано со свидания?
— Мы расстались, — отрезал Оливер, не глядя в его сторону.
— Что?
— Ты не ослышался, — всё же он решил повернуться, встретиться взглядом — и увидел искреннее удивление и даже огорчение на лице Перси:
— Думал, у вас всё хорошо.
— Ничего не было хорошо с самого начала, — горько вздохнул Оливер.
— Расскажешь? Если хочешь.
«Какая ирония», — подумал Оливер. — «Из всех людей — именно тебе».
Но, с другой стороны, у них никогда секретов друг от друга не было. И Перси заслуживает знать правду. Не всю, конечно.
— Я сказал, что мы расстаемся, потому что я не люблю её. Конечно, предложил остаться друзьями, но, понятное дело, это очень и очень вряд ли. Думал, что, раз я ей нравлюсь, и у нас много общего, то и сам смогу, — произнести это было трудно, пришлось опустить взгляд, — ответить ей. Ошибся. Значит, со мной что-то не так — потому что у неё нет недостатков…вроде бы.
— Это неправда, — возразил внимательно слушавший Перси. — В том смысле, что ты на себя наговариваешь.
— Нет, правда. Мне и так особенно не хотелось ни с кем встречаться, — вот это было правдой на все сто. — Так что, может, всё вот это, связанное с отношениями, не моё? Моя личная жизнь будет квиддич.
— Не говори ерунды, — Перси встал и подошел к окну. — Такой человек, как ты, не будет одинок.
— Какой еще «такой»?
— Чистокровный в хорошем смысле этого слова, — подумав, ответил Перси. — Не каждый будет думать о других в ущерб себе. Не каждый будет переживать, что кого-то не любит. И далеко не каждый найдет силы и смелость взять вину на себя.
«Он говорит это, чтобы меня утешить», — понимал Оливер. Но всё равно это было довольно приятно — и очень смущало.
— Ты не перечислил ничего особенного, — сказал он тем временем вслух.
— Как скажешь, — усмехнулся Перси. — Но всё же скорее я, как говорят, «сгорю на работе». В гордом одиночестве.
— Что за бред? — Оливер чуть не подскочил. — Перс, ты вроде умный, но иногда такое говоришь! Думаешь, ты хуже меня, что ли?
— Я свои недостатки знаю. В отличие от тебя, я занудный, гордый, и, положа руку на сердце, не особенно весёлый.
— И что? Может, это как раз кому-то нравится, — упрямо возразил Оливер. И тут же прикусил язык, благо что Перси в этот момент его лица не видел. — Может понравиться, то есть. Твоё время просто не пришло ещё, вот и всё.
— Твоё, значит, тоже, — хмыкнул Перси. — Может, ты однолюб? Встретишь еще ту самую. Будете вместе летать, играть в одной команде, понимать друг друга с полуслова, а потом еще и воспитаете как минимум одного будущего чемпиона.
— Может, — как ни в чем не бывало, пожал плечами Оливер, хоть в груди и кольнуло. Теперь он тоже подошел к окну и положил Перси руку на плечо. — И ты тоже… встретишь в Министерстве ту самую, будете вместе всем рулить и переизбираться долго и счастливо. Я еще на твоей свадьбе спляшу самую быструю джигу, понял?
Говорить это было до странности легко. И в то же время — немного больно.
— Родите двоих детей — минимум для вашего рода, да? — и умрете в один день. День двухсотлетия вашей свадьбы.
Перси не выдержал и рассмеялся:
— Ты как Трелони, только наоборот! Себе тоже смерть в таком почтенном возрасте предскажешь?
— Почему бы и да, — хмыкнул Оливер. — Только чуть раньше, пожалуй.
«Лишь бы не позже тебя» — промелькнуло вспышкой в голове и, разумеется, осталось несказанным.
— Значит, договорились, — кивнул Перси. — Доживём до глубокой старости. И переживём всё.
— Всё, что… намечается? — уже серьезнее и тише спросил Оливер.
— Грядут перемены, — вздохнул Перси. Теперь они оба смотрели в окно, смотрели в одном направлении. — И это мягко сказано. Судя по поведению отца в последнее время, его письмам, — тут он перешел на многозначительный шепот, — под Дамблдором шатается кресло.
— Вот как? — хмыкнул Оливер.
— Похоже, на каникулах меня ждет серьезный разговор с отцом. Он, наверное, будет настаивать, что я должен буду стать «человеком Дамблдора» в Министерстве.
— Если он будет настаивать, то я тебе предсказываю, что вы поссоритесь.
— Сам знаю. Для него всё, что говорит победитель Гриндевальда, святая правда. Но я-то учусь сейчас в школе под его руководством, и для меня всё не так однозначно. Тем не менее, что делать, я не знаю.
— Моя семья в любой момент может уйти в глухой нейтралитет — только в нём нельзя сидеть долго, — покачал головой Оливер. — Но знаешь что? Мы не одни. Нас целых девять в этой школе, и это больше, чем просто клуб по интересам. Мы не дадим себя в обиду — но и в эти игры ввязываться не будем.
— А если и ввяжемся, то только, чтобы победить? — усмехнулся Перси.
— Разумеется, — с улыбкой кивнул Оливер.
— А тебе, я смотрю, уже полегчало от расставания? — улыбнулся вдруг Перси в ответ.
— Видимо, разговоры о политике мне помогают, — пожал плечами в ответ.
— Хм, да у меня талант! — с деланной гордостью вскинул голову Перси. Оба рассмеялись.
Окончание в комментариях
@темы: Про любовь, Дорога без возврата, ГП и все-все-все, Мои фанфики
-
-
15.04.2018 в 00:39